И опять Пожарский 3 - Андрей Готлибович Шопперт

лодыри ли. Тут с прошлым потоком переселенцев такая семейка бездельников как раз из Риги и приехала. Пришлось мужу отрезать одно ухо, а жену прилюдно на площади выпороть, только после этого за ум взялись, да и то их чуть не ежедневно навещали милиционеры и проверяли, как скотина обихожена, да порядок ли в доме. Проще, конечно, выгнать на все четыре стороны, но был в их присутствии в Вершилово и положительный момент. Это был пример. Вот как у нас поступают с тунеядцами и прочими разгильдяями. Положительные примеры для воспитания подрастающего поколения тоже важная вещь. Но вот больше таких не надо. На это князь Пожарский своим эмиссарам указал особо.

Каждой паре было выдано по пятьсот рублей. Просто огромные деньги для простого человека, поэтому рейтар, отправляющихся в Лифляндию и Курляндию, выбирали тщательно. Люди должны быть семейные и непьющие. Это в Вершилово со спиртным проблема, а во всём остальном мире море разливанное, пей – не хочу. Кроме того людям пообещали: во-первых сделать их десятниками, а это повышение зарплаты в полтора раза, и премию за каждого доставленного переселенца в размере одного рубля. Привезёшь сто человек, вот тебе новая золотая сторублёвка с сапфирами.

Всем желающим переселиться из Лифляндии и Курляндии обещались все те блага, что имел каждый вершиловец, дом с двумя печами, баню, коровник, конюшню и естественно по два обитателя для последних, то есть по две лошади и две коровы, ну и коз или овец штук пять.

Покидал Пётр совещание с эмиссарами вполне довольный. Немцы подобрались серьёзные, и вопросы задавали правильные. Должно у них всё получиться. Тем более что все знали, перемирие заключено всего на два года, и шведы снова полезут в Лифляндию.

Второе мероприятие, запланированное на этот день, было попроще. Князь решил посетить Рене Декарта. Французы прибыли в Вершилово пять месяцев назад, в день отъезда Пожарского на польскую войнушку. Профессор Мёстлин выделил математикам кабинеты в Академии наук, Зотов выделил терема семейным и дома холостым, а мэр Коровин обеспечил посудой, тёплой одеждой и прислугой на первое время. Математиков отвели к травницам и приставили из молодых парнишек личных тренеров. Некоторые бегать попробовали отказаться, но посмотрели, как бегает великий Рубенс и не менее великий Кеплер и тоже втянулись. За это время книг они написать, ещё не успели. У французов шла ломка стереотипов и изучение того, что вершиловские дети проходят в школе. Учебник астрономии у всех без исключения математиков вызвал шок. Они там, в Европе разбились на два с половиной лагеря и доказывают друг дружке, кто прав, Коперник или Аристотель, а может, Тихо Браге. А здесь детям в первом классе школы преподают строение Солнечной системы. Какие такие коперники, если дети знают точно, что вокруг чего вертится и с какой скоростью.

А ведь кроме астрономии была ещё и физика. Французы прочитали учебник по Оптике и окосели. Увидели учебники по математике за три класса, и выпали в осадок. А когда прочитали черновики учебника по физике, что писали Кеплер с товарищами, то отказались в это верить. Вот пять месяцев они, и приводили свои знания к вершиловским образцам.

Единственный, кто сделал что-то полезное за пять месяцев, это Клод Гаспа́р Баше́, сьер де Мезириа́к. Клод с помощью Симона Майра перевёл на русский свой учебник занимательных задач по математике, и сразу начал перевод своей великой книги «Арифметика Диофанта с комментариями». Сейчас барон Шваб готовит учебник занимательных задач к печати.

Пожарский на встречу с Декартом взял с собой переводчика. Толмачом был Васька Шустов, четвероклассник вершиловской школы и по совместительству сын гончара Шустова, что переселился в Вершилово одним из первых. У Василия был талант к языкам. Французский у него отскакивал от зубов, будто он всю жизнь провёл где-то на Лауре. На свой правильный немецкий князь Пожарский больше не надеялся, если немцы его с трудом, но понимали, то француз поймёт ещё меньше. Вот вдвоём с Василием они к господину Декарту и вломились.

Рене оказался на высоте – сидел за учебником русского языка. Но дальше всё пошло как-то не так. На простой вопрос: «Как дела»? Декарт понёс какую-то ересь том, что всё в мире движется и что человек это тоже движущийся механизм. Пётр слушал сбивчивый перевод Васьки и думал, что может в будущем этого Декарта просто перехвалили французы, так как больше хвалить у них было некого.

Пётр перестал слушать перевод, взял на столе лист бумаги и нарисовал на нём оси x, y и z карандашом. Потом выбрал простейшую функцию x = 5y и начертил график этой функции, потом рядом написал другую, где x равняется y в квадрате, составил табличку, используя положительные и отрицательные числа, и начертил и эту функцию. Потом остановил разглагольствующего Декарта и протянул ему листок.

Нет, это был всё-таки правильный Декарт. Не зря его хвалили. Математик минуту смотрел на листок, потом минуту пристально смотрел на князя Пожарского, а потом ушёл из кабинета. Вернулся он через пять минут со всеми французскими математиками и Мареном Мерсеном, и ни слова не говоря Пожарскому, протянул им листок. Пётр сразу пожалел, что ввязался в это дело. Теперь вопросами замучают. Вопрос последовал. И задал его как раз Декарт.

– Как вы до этого додумались? – и блеск такой хищный в глазах.

Пётр, пока Декарта не было, лихорадочно придумывал объяснение. Нашёл такое.

– Я, когда занимался обжигом фарфора, хотел проверить зависимость длительности обжига от температуры. Вот пришлось выдумать такую штуку. Ведь проще, когда зависимость видишь в виде линии.

Французы выслушали перевод и залопотали по-своему. Пётр Пожарский был им больше не интересен. А вот система координат и графическое изображение функции – это да. Пришлось прокашляться.

– Это надо исследовать! – с апломбом заявил Декарт. Он себя, наверное, главным тут чувствовал, ну, раз это его кабинет и Пётр пришёл к нему.

Князь Пожарский вспомнил, зачем он к Декарту пришёл и попросил французов их с Рене оставить минут на десять, ни куда функции не денутся. А пришёл Пётр к Декарту потому, что вспомнил, что нужно изобрести майонез. Раз Мёстлин изобрёл шоколадные конфеты, то майонез в этом мире будет называться «декартез».

– Дорогой Рене, мне нужен математик и француз, чтобы создать очень вкусный соус.

– Соус?!

– Соус. Соус. Вы, наверное, слышали уже, что рецепт на шоколадные конфеты разработал Мёстлин. Вот я и хочу, чтобы с помощью математического анализа и функций разных, вы составили рецепт соуса. Он состоит из растительного масла, уксуса, яичного желтка и сахара с солью.