Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев

Промышленная революция привела в прошлом столетии к взрыву товарной массы такой мощности, что золото и его металлические суррогаты утратили статус всеобщего эквивалента стоимости, товара товаров. Золото не только несъедобно, но и крайне ограничено в промышленном применении (если сравнить его уже с энергоносителями), священный статус оно также потеряло (в связи с закатом самого священного). Новые деньги появились впервые как бумажные, хотя и цеплялись при этом довольно долго за золотое (металлическое) или аналогичное обеспечение. Сегодня деньгам не нужна даже бумага. Решение проблемы кризисов перепроизводства как специфического эффекта именно экономического (денежного) управления хозяйством пошло во всем мире по пути создания систем сверхпотребления. Это создание ложного многообразия товаров, навязывание их избыточного ассортимента, резкое сокращение срока службы (в том числе за счет социальных механизмов), псевдомодернизация, псевдоупотребление, ложное накопление в вещно-товарной форме и т. д. Дополнительный (по отношению к промышленной революции) рост товарной массы за счет организации сверхпотребления окончательно вытеснил из управления товарным оборотом саму возможность использования какого-либо ключевого «товара товаров» в качестве всеобщего товарного эквивалента стоимости. Добавьте к этому в качестве еще одной сферы «навязчивый сервис», господствующий в общественной жизни – псевдоуслуги по астрономическим ценам, всевозможные страховки от того, что никогда не случится, и от ответственности, которой не должно быть, и станет ясно, что сегодня невозможны не только «золотые», но и, например, часто обсуждаемые «энергетические» деньги. Деньги окончательно освободились от остатков привнесенной в них хозяйственной сущности и стали чисто управленческим инструментом.

В области денежного обращения на настоящем этапе исторического процесса старый схоластический спор реалистов и номиналистов о том, что же существует – сами вещи (как считают реалисты) или их имена (как утверждают номиналисты), – определенно решился в пользу последних. Сущность современных денег номинальная, а не реальная. Возможно, первыми это осознали финансисты США, что и позволило им подмять под себя всю мировую экономику и злоупотребить своей ролью, став самым крупным и самым безнадежным должником в мировой финансовой истории, сконцентрировавшим в своих руках за счет этого крупнейшие мировые богатства, а также средства управления миром. Современные – то есть полностью номинальные деньги – обеспечивают номинальную (то есть возможную) связь всех участников экономики со всеми. Современные деньги (даже если вычесть из их массы все производные ценные бумаги и многочисленные финансовые фикции и инструменты и оставить только физические и электронные денежные знаки) не обеспечены не только какими-либо привилегированными товарами «обеспечения», но и вообще всей мировой товарной массой, в том числе и потенциальной, еще не произведенной. И это не досадное следствие накопления диспропорций в системе оборота, а принцип работы системы.

Эмиссия денег поддерживается как избыточная и выступает как основной инструмент управления экономическими процессами, которые сами выступают как управление многообразной – не только и уже не столько хозяйственной – деятельностью. Разумеется, в такой системе основная масса денег должна быть стерильна относительно товарной массы и не соприкасаться с последней. Это обеспечивается специальным спекулятивным оборотом финансовых инструментов, когда деньги переходят из одной формы в другую и в принципе не связаны с «реальным сектором». Это тоже часть эмиссии.

Джордж Сорос в «Алхимии финансов» честно описывает современную экономику как принципиально неравновесную систему. Такая система может работать только при глубоком и жестком управлении ею. Она не саморегулируется. Избыточная эмиссия (взамен дефицитной – золотой и вообще металлической) позволяет целенаправленно перемещать глобальные массы товаров и вообще ресурсов хозяйственной и, шире, экономической деятельности. Избыточная масса денег аккумулируется ложными товарами, в том числе ненужными услугами и сверхценами, изымается из оборота через сверхприбыли, сверхналоги и сверхрасходы, а также аннулируется путем крушения финансовых систем целых стран и глобально значимых финансовых организаций и институтов. Кипрская экспроприация счетов – просто пробный камень. Впереди нас ждет подобное же списание и европейского, и, конечно же, американского долга. Одним эмиссия позволена, другим нет. Одни должны экономить, другие, наоборот, тратить. Разумеется, в «старых» понятиях экономического и хозяйственного реализма – это грабеж. И ограбленные будут возражать – как во внутренней политике, так и во внешней. Тем важнее НАТО и собственная военная активность США.

То есть денег сверхбольше, чем товаров. Товаров сверхбольше, чем нужно. Но нужных товаров нет. И не растет инфраструктура планеты. Биологическое воспроизводство человека на мировом Юге зашкаливает. Потому что туда никто никакую науку (знания, технологии) передавать не собирается – только кульки с просроченным рисом. И нам не давали и не дадут. У нас есть только то, что мы сделали сами. «Конкорды» больше через океан не летают, остался только памятник в аэропорту Шарль-де-Голль. Пустыни остаются пустынями – и растут. Производство при этом не свернуто вопреки россказням о постиндустриальном обществе, его передали в перенаселенные страны со сверхдешевым трудом, то есть фактор труда остался, каким и был еще при жизни Маркса. Сытые, но неработающие люди «развитых» стран при этом слабоуправляемы, как и римский плебс, и им нужны кровавые игры, как и римскому плебсу. Поэтому их сознание у них приходится отбирать. В целом как-то так. Вот с чем нам предстоит иметь дело.

Конечно, справедливый и конструктивный выход из кризиса требует деэкономизации и демонетизации избыточной номинальной сферы общественных отношений, возвращения хозяйственному ядру ведущей роли в экономической деятельности, восстановления реальных целей экономики. Ведь и мировая экономика в целом, и экономики отдельных стран при всем их виртуальном номинальном нехозяйственном росте глобально не могут оторваться от реального хозяйственного ядра. Однако это вовсе не означает одного только контроля потребления или его сворачивания, нужна его комплексная и системная реорганизация. Сворачивать нужно сверхпотребление, менять социальную и территориальную структуру потребления. Возвращение экономике реального статуса и хозяйственного содержания не означает также возврата к любым металлическим и вообще реальным деньгам. Но в реальной, физической экономике номинальные деньги должны быть исключительно управленческим средством под жестким контролем, не позволяющим деньгам «проецировать» свою номинальную сущность на экономику в целом, отрывать ее от хозяйственной основы. Такие технические деньги принципиально неоднородны: наличная и безналичная валюты, валюты для расчетов физических и юридических лиц, для внутренних и внешних расчетов должны различаться. Так, кстати, и было уже в СССР.

Еще раз о главном принципе всего экономического и хозяйственного. И то и другое – формы деятельности человека, формы его сверхбиологического воспроизводства. Любое развитие, изменение неоправданно, если не встроено в контекст воспроизводства, если не является развитием воспроизводства, обеспеченным воспроизводством воспроизводства (системы последнего мы чаще называем технологиями – не приемами производства, а замкнутыми системами производства-распределения-потребления, например конвейер создавался для того, чтобы рабочий конвейера на свою зарплату мог купить сделанную на нем машину). Поэтому речь не идет о возвращении к плановой экономике СССР. Но нужно воспроизводство страновой деятельности. И без использования опыта СССР это невозможно.