Кафе у Сэнди - Анна Штерн

Доктор проследовал с нами до самых дверей больницы, где мы попрощались. К тому моменту мне уже просто нестерпимо хотелось вырваться из тяжелых стен лечебницы и ощутить дуновения ветра на лице.

– Все в порядке? – озабоченно спросила меня Рейчел, подходя к машине.

– Да, просто стало нехорошо, – ответила я, – прежде мне не доводилось бывать в таких заведениях. К тому же эти рисунки…

– А что ты сама думаешь о них? – спросила Рейчел, заводя мотор.

– Не знаю, что и сказать. Не могу понять, откуда он все это знал.

– Ты права. Я заметила одну деталь, – сказала Рейчел.

– Какую?

– Почти все его рисунки – это отражение реальности, ее каждодневной жизни. Думаю, он предпочитал рисовать с натуры. Заметила, каким похожим получился доктор Шейн, да и сама обстановка больницы?

– Да.

– А ты обратила внимание, что родители и Роберт получились весьма гротескными и несуразными. Томас пытался рисовать их по памяти и у него это плохо получалось.

– Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, – начала я, – ты думаешь, что Томас на самом деле видел Клэр в больнице, и поэтому так хорошо нарисовал ее?

– Верно. Я уверена в этом, не смотря на свой скептицизм.

– А как быть с его палатой?

– Вот этого я объяснить не могу, – ответила Рейчел, – возможно, он получил какой-то дар, вроде ясновидения и изображал то, что должно было случиться.

– Звучит весьма фантастично, – сказала я, – но другого объяснения просто нет.

Какое-то время мы молчали, но потом, я решила, что должна все же узнать, чем нам может помочь этот визит в больницу. Пока что он вызывал еще больше вопросов.

– Я сама еще толком не знаю, – ответила Рейчел, – но мне почему-то кажется, что мы на верном пути. Возможно, нужно время, чтобы я сопоставить услышанное и увиденное.

– Думаешь это может помочь Роберту?

– Не уверена в этом, – вздохнула Рейчел.

***

Разгадка рисунков Томаса так и не пришла ко мне ни тем вечером, ни в последующие несколько дней. Не было новостей и из больницы, где лежал Роберт. Я также еще раз позвонила Барну, но ничего нового не выяснила. Прочитав множество статей о паранормальных явлениях,  я даже позвонила одному местному экстрасенсу, но услышав неприятный низкий голос женщины, взявшей трубку и пообещавшей мне помочь увидеть будущее, поспешила попрощаться и закончить разговор.

Тоска не отпускала меня, и чтобы развеяться в один из дней я решила зайти к себе на работу в детский садик. Мишель и другие воспитательницы весьма удивились, увидев меня в дверях.

– Ничего, что я зашла? – спросила я, – очень соскучилась по детям.

– Все хорошо, проходи. Хочешь, повидать своих?

Я кивнула, и Мишель провела меня в класс, где когда-то я впервые познакомилась с Майклом.

– Мы ведь сможем поболтать через минут десять? Я как раз буду на ленче, – сказала Мишель.

Ей не терпелось услышать историю о случившемся. Я видела это по ее горящем глазам, и не могла ни в чем винить. Не смотря на излишнее любопытство, мне нравилась Мишель. Она была добрым и отзывчивым человеком, и я решила, что расскажу ей хотя бы часть того, что произошло.

Я зашла в класс и дети тут же радостно заверещали, увидев меня. Они бросились ко мне и начали ласкаться, словно котята: каждый норовил обнять меня и получить поцелуй. Когда я успокоила их тем, что со мной все хорошо и вскоре мы снова будем вместе, я заметила Шона, сидевшего в углу, вдалеке ото всех. Он ни выказывал никакого восторга от моего появления и выглядел очень замкнутым и подваленным.

Я попросила детей нарисовать мне что-нибудь приятное, чтобы я могла забрать рисунки с собой и повесить на стену своей спальни. Малыши тут же бросились к своим партам и принялись малевать красками на альбомных листах. Я же подошла к Шону и, присев перед ним на колени, поздоровалась.

Шон не ответил и даже отвернул от меня голову. Я не хотела сдаваться и попробовала наладить контакт, спросив, что у него нового и какие мультики он недавно смотрел. Мальчик долго не отвечал, а потом повернул ко мне свое маленькое пухлое личико и сквозь слезы сказал:

– Мама говорит, что вы плохая. Вы убили папу! – после этих слов, Шон разрыдался, и весь класс повернулся к нему.

Сказав, что выведу его в коридор, я подхватила Шона на руки и поспешила выйти из класса. Дойдя до ближайшего дивана, я усадила ребенка к себе на колени и протянула ему носовой платок.

– Не надо плакать, Шон, – попросила я.

Оставшись наедине со мной, малыш немного успокоился и посмотрел на меня с обидой и тоской в глазах.

– Я знаю, что с твоим папой случилось несчастье, но, поверь, я этого не хотела. Мне был дорог твой папа, и я бы никогда не причинила ему вреда.

Шон колебался и не знал, как реагировать на сказанные мною слова, но через некоторое время его личико засияло от радости, и он бросился мне на шею.

– Я знал это! Знал! – сказал он.

– Твоя мама просто очень скучает по папе, поэтому говорит такие вещи, – попыталась объяснить я.

– Я знаю. Папа предупреждал меня.

Сначала до меня не дошел смысл сказанного, но через пару секунд, я оторвала Шона от себя и пристально посмотрела на него.

– Папа предупреждал тебя? – спросила я.

– Да, он говорил, что вы хорошая.

– Когда он говорил тебе об этом? – еще больше удивилась я.

– Он постоянно говорит об этом и о вас.

– Говорит? – переспросила я.

– Он приходит ко мне. Мы играем, и он рассказывает о себе, а также о том, что вы классная, – уже довольно весело, чуть ли не улыбаясь, сказал Шон.

Я похолодела от его слов и была не в силах ответить, но тут двери почти всех комнат открылись и ребятишки высыпали в коридор, что сразу разрушило всю атмосферу доверия между мной и Шоном. Мальчик снова стал пугливо озираться по сторонам и вскоре попросился пойти в класс за вещами.

Отпустив Шона, я какое-то время просидела на диване, как статуя. Стайка ребятишек с яркими рисунками в руках вернула меня к реальности. Они все протягивали мне свои творения и наперебой говорили, как любят меня. Я же только улыбалась и успевала забирать рисунки. Но появившаяся вскоре Мишель взяла меня под руку и повела на кухню. Перед этим я попрощалась с детьми и пообещала зайти снова в самом ближайшем времени.

Когда я уже собиралась зайти в кухню, то почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Обернувшись, я увидела маму Шона, стоящую в конце коридора и с ненавистью смотревшую на меня. Я уже хотела броситься к ней и объяснить все, но разум взял верх над эмоциями. Я не стала подходить и поспешила скрыться с ее глаз в кухне. Рана от смерти Майкла еще не зажила и я не могла осуждать ее за неприязнь ко мне. В каком-то смысле я действительно была повинна в его смерти.