Гражданка Иванова, вас ожидает дракон - Татьяна Абалова

— Если тебе захочется открыть лицо, — в руках герцога распахнула бархатное нутро шкатулка и явила маску из золота, но сделанную столь искусно, что она казалась сплетенной из кружева, — ее придется надеть сразу.

Василиса, наконец, поборола бант, который от волнения завязала на узел, и платье, больше подошедшее бы пингвину, пузырем опустилось у ее ног. Василиса как можно более изящно перешагнула костюм утки, чем вызвала смех герцога.

Волнительный, вызывающий трепет момент был разрушен.

— Нет, я не могу, — лорд Ракон сел на кровать и опустил лицо в ладони. — Прости, но на эти панталоны я не могу смотреть без смеха. Матушка превзошла саму себя. Даже Индис протрезвеет, когда залезет под юбку одной из уток. Снимай их к черту.

— Но у меня нет другого белья… — Василиса беспомощно огляделась и не нашла ничего походящего на коробку, в котором могли бы лежать более изящные панталоны.

— А никакого не надо, — глаза в прорези маски блестели. — Это будет наш с тобой секрет.

И опять волна желания прошила тело и скрутилась клубком внизу живота. Пикантная тайна связала бы герцога и служанку посильнее какого-либо договора.

— Почему застыла? — он поднялся с кровати. — Стягивай панталоны.

Нижняя рубашка скрыла все непристойности, но и ее вскоре сдернули. Вася даже не успела ахнуть, как оказалась полностью обнаженной. Торопливо закрыв стратегически важные места руками, она покраснела до самых кончиков ушей.

Герцог закатил глаза.

— Чего я там не видел?

Василиса вздрогнула, когда прохладная ткань платья накрыла ее с головой, а потом соскользнула, лаская, по телу. Вася забыла дышать.

Перед тем, как приступить к застегиванию пуговиц, что начинали свой ряд от копчика, лорд бесцеремонно просунул руки под лиф платья и поправил довольно тяжелую грудь своей служанки, которая ладно легла в шелк чашечек, выполненных в виде распускающихся лютиков. Кожа Василисы покрылась мурашками.

Заглянув через плечо девушки, как село платье, герцог, видимо, не остался доволен, потому как ладони вновь проникли под платье и накрыли и без того возбужденную грудь.

— Что вы делаете?!

Лорд Ракон вздохнул.

— Хотел бы сказать, что поправляю платье, но, да, я просто не удержался, чтобы еще раз не потрогать твою грудь.

— У-уберите свои руки сейчас же!

— А то что?

— А то я вас поцелую на кол из десяти! — ляпнула Василиса и закрыла от ужаса глаза.

Лорд не побоялся кары. Притянул к себе соблазнительницу, крепко сдавливая пальцами ее грудь. Второй рукой Фольк заставил повернуть к нему голову.

Если бы не природная стеснительность и хоть какой-нибудь опыт в постельных делах (проклятая девственность, обещающая при прощании боль), то Василиса уже сама потянула бы Ракона на прохладные простыни.

Поцелуй был долгим.

Во время поцелуя правая рука герцога так и стискивала грудь, а вторая, проникнув все в ту же не застегнутую на спину прореху, оказалась более дерзкой — уже скользила по животу, совсем не защищенному панталонами.

Сердце грохотало с яростью ребенка, лупящему по только что подаренному барабану, кожа болезненно-приятно отзывалась на прикосновения, ноги подкашивались — короче, тело предавало свою хозяйку. Тело хозяина не уступало — оно прижималось и бугрилось, нарушая безупречность покроя брюк.

— Скажи нет, если не хочешь, — шепнул Фольк в зацелованные губы.

— Хочу…

Его маска полетела на пол.

И снова поцелуй, но уже в горизонтальном положении. Платье сдергивалось так, словно не было произведением искусства, а лишь тряпкой, вставшей на пути всепоглощающего желания.

— Я хочу твои губы везде, — прошептала Вася, бесконечно удивляясь своей дерзости. Ее мечты тут же превратились в явь. Как и желала когда-то ночью, когда впервые разбудила в себе эротическую чувственность. Только вместо пальцев, скользящих по коже, губы. Его губы. На сосках, в пупочной впадине и там… там…

— О-о-о… — по ее телу пошла сладостная волна.

— Я херессита… — через пять минут, когда схлынуло бесшабашное желание, и на стражу морального облика вступил проспавший эротическую атаку стыд, Вася накрылась простыней с головой.

— Ну, не совсем, — герцог поправлял волосы перед огромным зеркалом. — Все самое вкусное мы оставили на потом.

— М-м-м… — страдала она. — Как я могла?!

— Какие-то запоздалые терзания. Что сделано, то сделано.

— Можно я опять надену костюм утки?

— Нет, милая. Только платье, под которым ничего не будет.

— Но… Но я не могу, — она сдернула простыню с лица. Герцог с улыбкой смотрел на нее через зеркало. — Я все время буду думать о том, что натворила.

— Думай. Женщина, которая вспоминает о постели, прекрасна, — он подошел к кровати, вытащил из ее рук простыню, заставил подняться и опять поцеловал.

— Десять из десяти? — она задыхалась.

— Кол. Как ты и говорила, кол, — Фольк был с нею честен. Хотя бы в этом. — Чего-то явно не хватает.

Василиса попыталась вырваться из его рук.

— Т-ш-ш-ш… Иначе я начну все сначала. Слышишь музыку? Мы опаздываем…

— Мне бы искупаться…

— Потом. Все будет потом, — Фольк довольно сноровисто застегивал пуговицы платья.

«Явно не впервые», — злая ревность вновь кольнула сердце.

— Ты прекрасно пахнешь.

— А волосы? Дайте хоть расчесаться.

Он подвел ее к зеркалу, собрал растрепавшиеся локоны в кулак, немного потянул назад, заставив прогнуться, и поцеловал в шею.

— Так хорошо?

— Хорошо, — прошептала Василиса, открывая глаза. Ее волосы были небрежно собраны в хвост какой-то заколкой, но эта небрежность делала ее настолько привлекательной, что Вася сама себе улыбнулась.

«Оргазм ей к лицу, — сделал выводы Фольк, протягивая спутнице на вечер маску. — Жаль прятать такую красоту».

Венец и полупрозрачная накидка окончательно скрыли под собой разрумянившуюся от запоздалых терзаний девушку.

Она шла рука об руку с герцогом по длинному коридору, отделяющему личное крыло милорда от прочих помещений. Через холл с колоннами, которые, казалось, подпирали небо — это заходящее солнце золотило стеклянную крышу. Через мрачный зал с рыцарскими латами и оружием. Потом через галерею, увешанную картинами с героями, сражающимися бок о бок с крылатыми ящерами, и, наконец, по анфиладе комнат, больше напоминающих музейные, чем жилые — до того в них было богато и… безвкусно.