Сильвандир - Александр Дюма

Только тут шевалье заметил позади себя человека с бородавками. Опаловые глаза таинственного посредника метали молнии.

— Метр Буто только что покинул Дворец правосудия и поехал к себе домой. Не соблаговолите ли вы, господин барон, не мешкая, нанести ему визит?

— Разумеется, любезнейший, — отвечал шевалье, — я и сам этого очень хочу.

— Ну как, вы довольны, господин д'Ангилем?

— Да, сударь, вы в точности сдержали свое слово; но осталось выполнить еще два моих условия.

— И они будут выполнены, милостивый государь, также неукоснительно, как было выполнено первое, по крайней мере, я уповаю на это.

— Сударь, доставьте мне удовольствие, поднимитесь ко мне в карету и едем.

Человек с бородавками принял приглашение, однако, несмотря на все настояния Роже, он согласился ехать только на переднем откидном сиденье.

Они остановились на улице Планш-Мибре и поднялись на четвертый этаж. Метр Буто принял шевалье у себя в кабинете; это был человек очень маленького роста, с огромным лбом, крошечными глазками, почти совсем скрытыми за очками, с густыми седеющими бровями и тонкогубым ртом, затерявшимся среди морщин и складок, — словом, будущий тесть шевалье оказался человеком весьма уродливым, правда, ведь жениться-то юноше предстояло, к счастью, не на нем. Роже учтиво поклонился и открыл было рот, чтобы выразить свою признательность.

— Не благодарите меня, милостивый государь, — сказал метр Буто, — ваши права были совершенно бесспорны; к тому же я только следовал велениям своей совести, и судьям, хотя они были предубеждены против вас, пришлось согласиться с моими скромными доводами и вынести справедливое решение, как и подобает служителям правосудия.

Роже снова поклонился метру Буто; тот, казалось, почти не глядел на него, но на самом деле, отвечая на поклон юноши, буравил его своими глазками поверх очков. Внимательно оглядев будущего зятя, он повернулся к стоявшей позади ширме, обтянутой узорчатым шелком, и сказал самым натуральным голосом:

— Дочь моя, выйдите к нам и поздоровайтесь с моим гостем, шевалье Роже Танкредом д'Ангилемом.

Юноше показалось, что земля уходит у него из-под ног, на его лбу выступил холодный пот, сердце сжалось, он с трудом дышал и не мог отвести испуганных глаз от ширмы.

И тут его взору вдруг предстало очаровательное создание.

Из-за ширмы вышла высокая, тоненькая, гибкая, великолепно сложенная девушка, ее длинные черные волосы крупными локонами ниспадали на белоснежные плечи, черные глаза были прикрыты бархатистыми ресницами; Сильвандир Буто не исполнилось еще восемнадцати лет, и ее смело можно было назвать чудом красоты.

Ошеломленный Роже до такой степени оторопел, что даже забыл поклониться; он стоял как вкопанный, окаменев от восторга, разинув рот и не сводя глаз с Сильвандир: он походил на статую Аполлона, готовую вот-вот заговорить.

— Дитя мое, — сказал судебный советник, беря дочь за руку, — представляю тебе шевалье Роже Танкреда д'Ангилема, он делает нам честь и просит твоей руки.

Сильвандир подняла на юношу огромные черные глаза и бросила на него взгляд, проникший в самую глубину души.

«Я погиб! — подумал Роже. — У такой красивой девушки, без сомнения, уже был возлюбленный, разве только ее держали в запертом шкафу».

— Надеюсь, ты разрешишь шевалье д'Ангилему немного побеседовать с тобой? — продолжал судебный советник.

Сильвандир вновь посмотрела на Роже, и в ее взгляде можно было прочесть удивление, смутную боязнь и томную нежность; однако она и на этот раз не произнесла ни слова.

— Молчание, как известно, знак согласия, милостивый государь, — провозгласил метр Буто. — Кстати, вам надлежит знать, что Сильвандир — моя единственная дочь, и она принесет своему мужу триста тысяч ливров в приданое.

Сильвандир в знак признательности нежно сжала руку отца.

«Черт побери, — подумал Роже. — Он мог бы смело дать за ней и шестьсот тысяч ливров, ведь деньги ему легко достались. Ну ладно! Следует еще поблагодарить его за скромность».

— А когда же сыграем свадьбу, господин д'Ангилем? — спросил метр Буто.

— Пусть мадемуазель Буто сама назначит день, — проговорил Роже, — и как только она выразит…

Девушка снова поклонилась, но опять ничего не сказала.

— Да она немая! — вырвалось у шевалье.

Бедняга решил, что он разгадал наконец скрытый порок своей невесты, и он не мог совладеть со страхом, охватившим его.

Сильвандир звонко расхохоталась и сказала:

— Нет, милостивый государь, слава Богу, я не лишена дара речи.

«Должно быть, она просто дурочка, — пронеслось в голове у Роже. — Но нет, не может быть, чтобы женщина с такими глазами была глупа».

Заметив, что первая встреча явно тягостна для всех, советник выразительно посмотрел на дочь: она сделала реверанс и уже собралась удалиться.

— Как! — воскликнул Роже. — Вы уходите, мадемуазель, так и не сказав мне, когда соблаговолите…

— Я оставляю вас с моим отцом, милостивый государь, — отвечала Сильвандир, — хотя он и служитель правосудия, но не любит, чтобы дело чересчур затягивалось. Пусть он и решает, а его решения всегда хороши.

«Видно, я опять ошибся на ее счет, — подумал шевалье, — дурочкой ее никак не назовешь».

Счастливый Роже переходил от одной приятной неожиданности к другой.

Девушка ушла, и шевалье остался наедине со своим будущим тестем.

Свадьбу решили сыграть через две недели.

Подробно условившись обо всем, Роже распрощался с метром Буто и стал спускаться по лестнице; теперь походка его была гораздо более уверенной, нежели тогда, когда он поднимался наверх.

На улице возле дома он увидел человека с бородавками.

— Ну так как, милостивый государь, — спросил таинственный незнакомец, — надеюсь, вы довольны?

— О да! — ответил шевалье. — Так доволен, что если и последнее мое условие будет выполнено столь же точно, как оба предыдущих, вы получите тысячу луидоров, милейший.

— Тогда я считаю, что они уже у меня в кармане, — сказал незнакомец, кланяясь чуть не до земли.

Роже молча выслушал эту фразу и вскочил в карету, даже не коснувшись подножки.

— К маркизу! — крикнул он Баску, и в голосе его не осталось даже следа былых опасений.

Спустя десять минут экипаж остановился во дворе перед особняком маркиза де Кретте.

В гостиной маркиза уже собралось многолюдное общество.