Накануне 23 августа 1939 года - Арсен Мартиросян

Скажу даже более того. Сколь это ни парадоксально, но юридически неграмотно именуемый пактом Молотова – Риббентропа советско-германский договор о ненападении от 23 августа 1939 г. в реальности сыграл еще одну выдающуюся стратегическую роль, ибо стал прародительским импульсом к зарождению всего лишь через два года антигитлеровской коалиции. Вляпавшаяся по собственной же дурости и подлости в войну Великобритания ровно через девять месяцев «родила», наконец-то, хоть одно здравое решение – натурального сумасшедшего премьер-министра Н. Чемберлена отправили на помойку Истории, где он подозрительно быстро «дал дуба», а на его место назначили готового драться за Англию У. Черчилля. Что ж, говорят, что иногда здравые мысли посещают и английских королей. Конечно, и Черчилль был еще тот «гусь» – от Чемберлена его отличало всего лишь наличие более коварного и более подлого ума. Чемберлен был просто тупой, яро упертый, злобный и злостный русофоб и антисоветчик. Причем настолько тупой в политике, что даже его старший сводный брат, бывший министр иностранных дел Великобритании в 20-х гг. прошлого столетия и лауреат Нобелевской премии мира за разжигание первых искр Второй мировой войны Остин Чемберлен в день назначения Невилла Чемберлена премьер-министром «поздравил» его телеграммой следующего содержания: «Невилл, ты должен помнить, что ничего не смыслишь в политике»! Комментарии излишни. Черчилль был умнее на порядки, но такой же яро упертый, злобный и злостный русофоб и антисоветчик. Но даже он понял, что пора налаживать хоть какие-то нормальные отношения с СССР и, едва освоившись в премьерском кресле, предпринял соответствующие шаги. Опять-таки, конечно, без очередной подлости не обошлось – ну не могут бритты в своей политике по отношению к России, как бы она ни называлась, обойтись без подлости, изощренного коварства, а зачастую и наглого хамства. Но все-таки – доперло же до знаменитого «английского бульдога», что нужно налаживать нормальные отношения с СССР. Вот что главное!

Доперло и до США, и янки уже с середины 1940 г. потихоньку тоже начали дрейф в сторону улучшения отношений с СССР. Потому что после заключения советско-германского договора о ненападении вдрызг разобидевшаяся на Третий рейх, да к тому же хорошенько отлупленная советскими войсками Япония стала больше подумывать насчет «южного варианта» своей очередной агрессии (хотя и северный до поры до времени тоже не исключался), а это уже всерьез затрагивало американские интересы. Янки, во-первых, быстро это смекнули, а, во-вторых, по своим информационным каналам достаточно быстро убедились в этом же. И за океаном всерьез призадумались над проблемой союзника в неминуемо грядущей войне, о чем янки тоже прекрасно знали.

Короче говоря, с какой стороны ни возьмешь, реальных плюсов от советско-германского договора о ненападении было неизмеримо больше, чем высосанных из грязных пальцев наших отмороженных ультра-идиотов от демократии псевдоминусов.

* * *

Чтобы вступить в сговор с Гитлером, Сталин, в силу присущего ему антисемитизма, снял с поста народного комиссара иностранных дел СССР еврея по происхождению Максима Максимовича Литвинова (Мейер Валлах Финкельштейн) и назначил на его место своего верного соратника, русского по национальности Вячеслава Михайловича Молотова (Скрябина).

Снятием еврея по национальности Литвинова с поста народного комиссара иностранных дел СССР Сталин «послал сигнал» Гитлеру о своей готовности вступить с ним в сговор.

Сняв Литвинова с поста народного комиссара иностранных дел СССР, Сталин обозначил курс на отход от сотрудничества с западными демократиями.

Сталин и Молотов были недовольны тем, что в целях предотвращения дальнейшей германской агрессии, в чем они не были заинтересованы, Литвинов проявил в марте 1939 г. миролюбивую инициативу по созыву международной конференции представителей Великобритании, Франции, СССР, Польши, Румынии и Турции. Именно это и послужило предлогом для его снятия с поста народного комиссара иностранных дел.

Сталин и Молотов сняли Литвинова с поста народного комиссара иностранных дел СССР за то, что он до конца принципиально отстаивал курс на постепенное установление сотрудничества с западными демократиями.

Не удивляйтесь тому, что столь разноплановые мифы объединены в один блок для анализа. Между ними прямая, но невидимая, сокрытая в основном в тайных лабиринтах истории дипломатии и разведки связь, которую нам и предстоит распутать. Забегая вперед, сразу могу сказать лишь одно. Первыми тремя мифами нагло прикрывается конкретная провокация Литвинова, чуть было не поставившая СССР и без того по его же «милости» оказавшегося в международной изоляции из-за ставки на западные демократии в совершенно идиотское, зависимое от треклятого Запада положение. Признать и тем более честно рассказать об этом – увы, у мерзавцев-«демократов» ни чести, ни совести, ни тем более мужества не хватает. Для них самое главное – облить грязью Сталина и СССР, всю предвоенную политику, со всей, так сказать, «демократической яростью разоблачить усатого диктатора, вступившего в сговор с Гитлером». Вот же идиоты! Им все кажется, что и в современном мире можно что-то утаить. А знаменитое русское троеперстие не изволите ли узреть?! Впрочем, да пошла вся эта убогая босячня по имени «демократы» по известному всей России адресу… О чем можно разговаривать с теми, от кого Господь отвернулся еще при их зачатии?! Лучше сразу же перейдем к делу.

Итак прежде всего о якобы присущем Сталину антисемитизме.[168] Как же стара эта до остервенения надоевшая идиотская болтовня о якобы присущем Сталину антисемитизме! Кто только ее не использует?! В каких только грязных целях и инсинуациях ее не используют?! И нет никакой надежды, даже намека на иллюзию надежды, что когда-нибудь у тех, кто столь подло обращается с историческими фактами, проснутся остатки совести, и они, устыдившись содеянного, прекратят эту грязную болтовню. Поэтому для того, чтобы было понятно, что же на самом деле произошло, когда сняли Литвинова, и каковы были истинные мотивы этого решения Сталина, придется сначала хотя бы вкратце дать, как это принято в исследованиях, «бэкграунд», то есть подоплеку, невидимую предысторию этого сложного и тонкого вопроса.

Миф о якобы присущем Сталину антисемитизме возник еще в 30-х гг. прошлого столетия. Его сотворил и неоднократно пытался запустить в пропагандистский оборот лично Лев Давидович Троцкий-Бронштейн.[169] Оно и понятно – очень уж ему хотелось списать действия Сталина по борьбе с подрывной деятельностью оппозиции, в том числе и ее троцкистского ядра, именно на это. Цель – взъярить против Сталина и Советского Союза весь Запад, где еврейские общины обладали (и обладают) громадным влиянием на общественное мнение и правящие круги. Расчет оказался неверным. Чем больше Троцкий нападал на СССР и Сталина именно с этих позиций, тем меньше Западу хотелось его поддерживать всерьез. В этом смысле очень характерны поведение и заявления именно же видных в то время евреев Запада. Так, едва только Троцкий оказался выкинутым из СССР, как сразу видный еврейский писатель – Эмиль Людвиг (Эмиль Коэн) – обоснованно обвинил его в сотрудничестве с фашистами. Известный же американский сионистский деятель того времени Стефан Уайз в свою очередь мотивировал свой отказ принять участие в созданной Троцким комиссии по расследованию московских процессов тем, что Троцкий ведет себя недобросовестно, поднимая в связи с этими процессами еврейскую тему. «Если и другие его обвинения, – заявлял Уайз, – столь же беспочвенны, как его жалоба по поводу антисемитизма, ему вообще нечего сказать».[170] Ему вторил главный редактор нью-йоркской газеты «Дер Тог» Б. Ц. Гольдберг, который писал: «Чтобы победить Сталина, Троцкий находит возможным изображать СССР страной антисемитизма… Разве честно писать об этом, когда это не так?… Непростительно, что Троцкий предъявляет такие необоснованные обвинения Сталину».[171]