Река ведет к Истоку - Екатерина Шашкова

Магос на него не смотрел вообще.

Марлена тоже старалась не смотреть, с несчастным видом ковырялась в тарелке.

— Я что-то пропустила? — осторожно спросила Нина.

— Попробуйте курицу, милая гостья. Очень вкусно, — невпопад предложил Лисар.

Чем ближе они подъезжали к месту назначения, тем тише становилось вокруг.

Шоссе сменилось на узкую проселочную дорогу, вдоль которой тянулись глухие заборы, за ними виднелись крыши особняков. Алине живо представились типичные новые русские, выкупившие участок, чтобы сидеть там, спрятавшись от чужих глаз, и изредка устраивать закрытые вечеринки для таких же богатеев. Сейчас вечеринками и не пахло, дорога оставалась практически безлюдной.

Но тишина была не только снаружи, но и внутри небольшого фургончика — почти точной копии брошенного в горах. Никто не шутил и не спорил, лица и позы похитителей становились все напряженнее. Долан и вовсе с самого утра пребывал не в духе и снова ехал верхом отдельно от остальных. Сначала Алина думала, что он все еще злится на нее за дурацкую попытку побега, но потом поняла, что дело не в этом. Точнее, не только в этом. Он по-прежнему общался с ней подчеркнуто вежливо, не допуская грубости, но заметно нервничал.

Несколько раз девушке казалось, что он почти готов махнуть рукой, послать к черту все свои планы и повернуть обратно. Но потом милит снова сжимал зубы и направлял коня вперед. Повозка покорно тащилась следом.

— Такое чувство, что вы меня на казнь везете, — озвучила Алина свои мысли во время очередной остановки.

Долан посмотрел на нее с таким видом, словно она почти угадала, и девушка на всякий случай решила больше вопросов не задавать. Правдивый ответ слышать не хотелось, вранье — тем более.

Тоскливое настроение усиливала все еще болевшая шея. Всерьез навредить Алине грабитель не успел, дышала она с утра нормально, а если и хрипела, то только от волнения, но синяки остались здоровенные и четкие. В итоге зелененькую косынку пришлось превратить из банданы обратно в шейный платок, чтобы хоть немножко скрыть этот ужас.

И заключительной вишенкой на торте из неприятностей оказалась потеря браслета. С его исчезновением как будто пропала последняя связь с домом, последняя надежда, что все закончится хорошо. Алина изредка бросала взгляд на запястье, втайне надеясь, что магическое украшение вернется обратно само по себе, но лимит чудес на ближайшие дни, видимо, исчерпался.

И даже колеса у повозки больше не отваливались.

Поездка закончилась внезапно. Только что повозка в траурном молчании катилась по дороге и вдруг остановилась у очередного забора. На вид он ничем от соседних не отличался: высоченная кирпичная стена с широкими воротами для машины или телеги (естественно, запертыми) и рядом небольшая калиточка для пешеходов. Во дворе, почуяв посторонних, грозно залаяли собаки.

Пока Коба долбился в калитку и требовал открыть, Долан помог пленнице выбраться из повозки, пригладил ей волосы, стряхнул с одежды какие-то невидимые пылинки, даже ремень поправил… и все это время старательно избегал ее взгляда.

Ну точно, как перед казнью.

— Пожалуйста, скажите, что меня сегодня не убьют, — попросила Алина.

Вместо ответа милит поморщился, отвернулся и направился к калитке, которую наконец-то соизволили открыть.

Девушка последовала за ним как привязанная. Бежать было некуда, сопротивляться — бесполезно. Только и осталось, что изо всех сил проявлять самообладание.

Вскоре они уже шли к притаившемуся за забором особняку по вымощенной камнями тропинке, петляющей по саду. Имелась и другая дорога — широкая аллея, ведущая от ворот напрямую к главному входу, но Долан почти сразу же свернул с нее в сторону.

В итоге Алине так и не удалось как следует разглядеть величественное здание с колоннами и барельефами, потому что подошли они к нему совсем с другой стороны. В этой части сада было сумрачно, как в глухом лесу: многочисленные деревья скрывали закуток от посторонних глаз, а тишину нарушала только плещущаяся в пруду рыба.

Пруд почти вплотную примыкал к стене, густо увитой плющом. И там же, в стене, пряталась маленькая неказистая дверца, которая даже на вход для прислуги не тянула. Тем хоть иногда пользуются, а эту, кажется, вечность не открывали, вьюнок успел плотно оплести ручку.

Долан толкнул дверь, без колебаний обрывая тонкие стебельки. Изнутри пахнуло прохладой и сыростью, как из подвала. Как выяснилось, это и был вход в подвал. Сразу за дверью начиналась узкая лестница с крутыми ступеньками, уходящими в темноту. Под потолком вился малюсенький светящийся шарик, но его силы не хватало, чтобы разогнать мрак.

Мужчина услужливо придержал Алину за руку, помогая спуститься.

С каждым шагом сердце бухало все громче, а вырваться и броситься обратно хотелось все сильнее. А еще хотелось очень по-женски грохнуться в обморок, вот прямо здесь, на лестнице. И вообще ничего не решать, не знать, не чувствовать. Очнуться через несколько часов и обнаружить, что все закончилось. Или вовсе приснилось.

Или не очнуться, если ее сейчас действительно убьют. Может, эта лестница, каменные стены и шарик-фонарик — вообще последнее, что она видит в жизни?!

Жалость к себе накатывала волнами, и каждая последующая оказывалась мощнее предыдущей.

«Не реветь!» — строго напомнила себе Алина. И сильнее вцепилась в руку Долана.

Рука была теплая и живая.

Не мог человек с такими руками вести ее на верную смерть, просто не мог.

Хотя… похитить-то смог.

Лестница наконец-то закончилась, за последней ступенькой начинался коридор — тоже узкий и темный, но Долан уверенно шагнул в него, и Алине оставалось только последовать за ним. Идти пришлось совсем недолго: до ближайшей двери, в которую мужчина коротко постучал. Звук, усиленный эхом, гулко разнесся по помещению, но ничего не произошло.

Выждав небольшую паузу, Долан постучал еще раз — и снова не дождался ответа.

— Можно идти обратно? — с преувеличенной бодростью спросила Алина.

Похититель обернулся к ней, улыбнулся как-то грустно и слегка сочувственно. Шепнул:

— Пожалуйста, клисса, продержитесь еще немножко.

И решительно открыл дверь.

За дверью находилась комната странной восьмиугольной формы. Необычную геометрию подчеркивал узор в виде розы ветров на полу.

Алина пыталась убедить себя, что это просто планировка такая странная, и она совсем ничего не значит, но воображение уже дорисовало зал для жертвоприношений. В пользу этой версии выступали и сводчатый потолок, с которого местами свисали клочья паутины, и голые каменные стены без окон. Впрочем, это ведь подвал, здесь и не должно быть окон! Зато обнаружилась еще одна дверь — ровно напротив той, через которую они вошли.