Застава на окраине Империи. Командория 54 - Марцин Гузек

– Я знаю об этом все.

– В самом деле, благородная госпожа? Не иначе как ты всю жизнь притворялась, что любишь роскошь и красивые одежды.

– Нет. Я люблю роскошь и красивые одежды. Но я не благородная госпожа. Моя мать была служанкой. И никто не знает, кем был мой отец. Может, аристократом, а может, и конюхом. Насколько я знаю, выбор потенциальных подозреваемых достаточно велик.

– Врешь ведь. Ублюдки служанок не получают такого образования, как ты.

– Ты когда-нибудь слышал о слуге-товарище? Наверное, нет, это старая традиция в Вольных Городах. Сейчас ее придерживаются уж только самые старинные из семей. Когда ребенок из такой семьи еще совсем маленький, лет четырех-пяти от роду, ему подбирают маленького слугу. Ребенка того же пола, с близкими физическими чертами. Их воспитывают вместе, учат одному и тому же, едят они одно и то же, ходят на одни и те же приемы. Слуга-товарищ – это дуэнья, охранник и лучший друг одновременно. И вот это все и есть я. Точней, была этим всем. Тенью девушки по имени Мюриэль Денен. По мнению аристократов, быть тенью – огромная честь. Некоторые из нас даже вошли в легенды. Особенно те, которые отдали жизнь за хозяина или покончили с собой, когда не сумели его уберечь. Да, этих на самом деле ценят. Или вот есть еще Ирмин, который прославился тем, что совершил самоубийство, когда его воинская слава начала затмевать славу его хозяина. Вот настоящий пример для подражания, ему даже памятник стоит в Большом Порту. На одной из площадей поменьше.

– И это твой повод для недовольства? Ты жила в роскоши, невзирая на низкое происхождение. Да уж, это ужасно, понимаю твою боль.

– А ты думаешь, это так легко? Быть вечно человеком извне? Жить среди этих людей, сознавая, что все они смотрят на тебя сверху вниз? Терпят тебя только в силу какой-то старой традиции. Помогать своей ближайшей подруге устраивать свидания – сознавая, что если попадемся, то ее наказанием будет максимум недовольный взгляд отца, а моим минимум порка? Мне быстро пришлось научиться, как жить среди них. Показывать им то, что хотят видеть. Как, звучит знакомо?

– Ты пытаешься меня разжалобить, девочка?

– Я просто рассказываю свою историю.

– Ну и как ты здесь очутилась?

– Мюриэль умерла. Ничего театрального. Однажды просто почувствовала себя плохо. На следующий день еще хуже, а на третий день умерла. Это было удивительное ощущение – моя ближайшая подруга, почти сестра, лежала там мертвая, а я могла думать только о том, что наконец свободна. Ее семья во мне больше не нуждалась; позволили мне оставить платья, дали немного денег на дорогу и выставили за двери. Просто так, как ненужный предмет. Мюриэль всегда любила истории про Стражу, мечтала о приключениях. А я мечтала о молодом красивом аристократе, который не относился бы ко мне как к доступной девушке – которая выглядит почти так же, как девушка, в которую он влюбился. Ну что же, ее мечту исполнить оказалось проще.

– Ну да, а попутно исполнилась и твоя. Удачно совпало.

– Я думаю, судьба мне кое-что задолжала. Ну и вдобавок моя мечта исполняется лишь до тех пор, пока я изображаю из себя Мюриэль. Когда все выйдет на свет… Что говорить, Эверсоны не переносят мезальянсов. Хотя о чем это я, мы отсюда все равно живыми не выйдем.

– Не будь такой страшной пессимисткой.

– Ты тут умрешь. И это печально, потому что я любила тебя как Хелиера, и не думаю, чтоб ты заслуживал такой судьбы. Но такова правда и пора с этим смириться. Вульф и Риа не позволят тебе выйти отсюда живым, а если б у тебя был туз в рукаве, то ты уже б им воспользовался, а не слушал тут мой слезливый рассказ. Так что ты умрешь, а, как ты уже сказал, в одиночку умирать не планируешь. И в итоге это конец. Для всех нас.

Люциус снова тяжело задышал. Эстилиус не ответил, лишь всматривался в какую-то известную только ему точку на стене. Длинные лучи солнца, влетающие в щели между подушками, ясно указывали, что приближался вечер.

Натаниэль сидел на старом пне и наблюдал за домом Хелиера. Время от времени он непроизвольно поглядывал на солнце – приближался закат. Ожидание буквально осязаемо повисло в воздухе, так казалось Князю.

– Я слышал, что ты накричал на Дункана, – заметил Эдвин, подходя ближе. – Вечно я пропускаю самые забавные ситуации.

– Отвали.

– Да перестань, тебе нужно с кем-то поговорить. Не на пользу так человеку сидеть одному и нервничать.

– Иди уже.

– Ты когда-нибудь видел хоть одну из театральных постановок по мифам? Из Вольных Городов? – Бард полностью проигнорировал слова товарища и присел на соседний пенек. – Я прямо очень по ним скучаю, мне их сильно не хватает. Женщины, что играют древних героинь, всегда носят совершенно дурацкие наряды. Броню, которая открывает больше, чем заслоняет, и наверняка никого не защитит от удара. Корсеты, что явно ограничивают свободу движений, странно сконструированные. Ну вот такого рода вещи. И к тому же актрисы, что втискиваются в эти шмотки, всегда отличаются хорошим таким размером бюста. В самом деле, плоскогрудая актриса никогда не сможет сыграть Мордону Драконоубийцу, Ламрию Освободительницу, Ксенати Воительницу. И даже Ольвену Милосердную. Может, иногда Теган Мелодичную или Сару Скрытую, но…

– Отвали. – На этот раз слово прозвучало уже скорей как просьба.

– Минутку, я рассказываю. Отвлекаю твое внимание от причины твоего волнения. Так на чем я остановился? Ага, так вот, все эти героини жили сотни лет тому назад, большинство еще до создания Империи. Например, Ламрия Освободительница руководила последним восстанием Вольных Городов против Императора лет за триста до Катастрофы. В итоге ее предали собственные генералы, которые решили обменять свободу на частичную независимость и много золота. А, кому я это рассказываю, наверняка какой-нибудь твой предок был одним из тех, кто это золото и поставили?

– Ну, конкретно говоря, один из них и придумал всю эту сделку.

– Вот именно. Во всяком случае, Ламрию порубили на куски на арене, а сейчас во всех Вольных Городах стоят ее полуобнаженные статуи.

– Это была соль твоего рассказа?

– Нет. Не торопи меня. Нельзя подгонять хороший рассказ.

– Хороший…

– Так вот, я когда-то видел прижизненные портреты Ламрии. На большинстве из них она выглядит как обычная скромная благородная дама, одетая согласно тогдашней моде в платье, закрывающее все, от шеи до щиколоток. На одном из портретов, единственном, где она в боевом облачении, художник изобразил ее в обычной броне легионерского типа и в шлеме. Сразу даже и не скажешь, что на картине женщина. А вытекает это из того, что Ламрия вообще не была воином. Она была политиком и организатором. Смогла выторговать союз между Городами, поднять людей своими речами, организовать тыл и снабжение для армии. Лишь два раза реально командовала в битве. И, несмотря на победы, современные ей военные считали, что она совершала невероятные ошибки. А сегодня мы помним ее как могучую воительницу, что вырывала врагам сердца голыми руками, а также бегала в наряде, который опытную шлюху бы заставил покраснеть. Кстати сказать, из надежных источников знаю, что не одна проститутка в Вольных Городах держит в шкафу костюм, имитирующий тот, что Ламрия якобы носила как невольница Императора. Ну, знаешь, тот золотой…