Золотой век. Сборник классической фантастики - Альфред Элтон Ван Вогт

– В последний раз спрашиваю: ты уберешься, наконец?

Он не отваживался размышлять, прокладывая путь сквозь трескавшийся, обваливавшийся бетон, и все же не мог заставить себя не слышать ее слов, которые все лились и лились.

– Уходи!

– Только вместе с тобой! Адам, мой приемник не испорчен, и спасая тебя, я знала, что ты попытаешься убить меня. Но если я не испугалась тогда, то неужели же отступлю теперь?

Он резко выключил генератор. Наступила тишина, и Адам обернулся, чтобы увидеть ее лицо.

– Ты знала и все же спасла меня? Почему?

– Потому что ты мне нужен, ты нужен и миру. Ты должен жить, даже если убьешь меня!

Генератор снова взревел, прокладывая путь через несколько оставшихся дюймов.

Выбравшись наружу, экскаватор принялся утюжить холм. Включив луч на максимальную энергию, Адам повернулся и кивнул Еве.

Пусть она самый тупой робот во Вселенной, но о лучшей подруге он и не мечтал. Как замечательно быть нужным и необходимым!

Примостившись за его спиной, Ева улыбнулась и удовлетворенно кивнула, благословляя Симона Эймса, отнесшего психологию к гуманитарным наукам. Иначе она не смогла бы отыскать нужных слов. А спустя полгода она завершит начатое перевоплощение Адама, и еще останется время процитировать ему всю Библию, которую он знал лишь по обрывкам фильма. Но только не теперь! И уж конечно, не пришло время для Левита.

Даже одна только Книга Бытия доставила ей уйму неприятностей.

И все-таки, как замечательно быть нужной и необходимой!

СНОВА НАСТАЛА ВЕСНА. Адам сидел в прозрачной тени молодой листвы и лениво кормил поросенка из последнего приплода, а Ева, проворно двигая умелыми руками, завершала работу над созданием одежды Адама, тщательно скопированной с одеяния Дэна.

Они готовились отравиться на юг, чтобы вернуть человеческой расе ее наследство. Он уже синтезировал эластичную пластмассу, которая прикрыла их металлические тела словно кожа, а миниатюрные датчики, встроенные в нее, автоматически посылали в лицевые участки пластиковой мускулатуры сигналы, соответствующие людским эмоциям. Теперь внешне они ничем не отличались от людского племени, разве что Адам выглядел необычно крупным и массивным человеком.

Адам встал и подошел к Еве.

– Все еще ищешь Бога? – спокойно спросила она.

Ее лицо не затуманила тревога: метафизический сдвиг остался в прошлом.

Задумчивая улыбка коснулась его лица, когда он начал примерять одежду.

– Бог все еще там, где я его нашел… Это нечто внутри нас и не нуждается в поисках. Нет, я думал о третьем роботе. Хотя мы не нашли и следа купола в том месте, на которое указывали твои записи, я все же чувствую, что он все время вместе с нами.

– Возможно, так оно и есть. Вероятно ты ощущаешь его незримое присутствие. Ведь ты утверждаешь, что и у роботов есть душа. В этом и состоит твоя вера, Адам?

В ее вопросе не прозвучала насмешка. Во всяком случае, Бог Адама был очень добр к нему, и не важно, где он: в душе или нет.

ДАЛЕКО НА ЮГЕ СТАРЧЕСКАЯ фигура с огромным трудом добралась по осыпавшимся под ногами булыжникам к плоскому утесу.

Повинуясь его рукам, открылась тщательно замаскированная дверь. Он вошел, плотно затворил за собой проход и спустился по узкому туннелю в круглую пещеру. Прошли годы с тех пор, как он побывал здесь в последний раз, но это место все еще продолжало оставаться его единственным домом. С каким-то металлическим скрежетом он опустился на скамью и начал стаскивать изодранные, покрытые дорожной пылью одеяния. После того как он сдернул маску и снял с головы седой парик, стал понятен скрипучий стон несмазанных петель, сопровождавший его движения: маскировка скрывала измятое и изношенное тело третьего робота.

Он тяжело вздохнул, бросив взгляд на несколько изодранных книг и кипу листов, которые ему удалось спасти от неуправляемого роста сталактитов и сталагмитов, на заржавленный переключатель, закороченный семь столетий назад проникшей в пещеру влагой. Некогда вы-бранное для его обитания место было, вероятно, достаточно сухим, но сотрясения почвы изменили ход грунтовых вод – и началось разрушение его жилища. С трудом повернув голову, он сконцентрировал взгляд на своем величайшем сокровище. Полустертое даже под пластиковым покровом, на него смотрело все тем же знакомым взглядом грустное лицо Симона Эймса.

Третий робот кивнул изображению со странной смесью старой фамильярности и новоприобретенного благоговения.

– Свыше двух тысяч миль, это в моем-то состоянии, Симон Эймс, чтобы проверить историю, которую услышал в одной колонии, и несколько месяцев на их поиски. Но я должен был знать. Они будут нужны этому миру. Они принесут в него то, что не смог сделать я. Их мысли – молодые и сильные, как молода и сильна новая раса.

Мгновение он обводил глазами пещеру и туннель, который прогрызли во внешний мир специально выведенные им бактерии, стараясь запомнить все до мелочей.

Потом он вырубил главный генератор и снова сел в темноте.

– Уже минуло семьсот лет с тех пор, как я выбрался отсюда и обнаружил, что человек исчез с лица Земли, – пробормотал он, вновь вызвав в памяти мудрое лицо Симона Эймса. – Четыреста лет назад я научился многому и отважился наконец приступить к воссозданию человечества. Прошло более трехсот лет с того момента, как последняя из сверхзамороженных яйцеклеток человека, как и все предыдущие, тоже была успешно взрощена. Теперь моя часть работы сделана. У человека есть нерушимые традиции твоей старой расы и нет знаний, как их разрушить. Он силен, молод и плодовит. У него появились новые учителя – та самая пара, с которой я ходил повидаться, – и они сильнее, чем в одиночку мог бы стать я. Больше для людей я ничего не могу сделать!

Некоторое время в темноте слышалось какое-то поскребывание металла о металл, а затем прошелестел легкий вздох.

– В руки мои, Симон Эймс, ты вручил свою расу. Теперь в руки Твои, Господь этой расы, если ты существуешь, как верит мой брат, я вверяю и его, и мою душу.

Затем раздалось звяканье, пальцы старика нащупали выключатель генератора, и под сводом пещеры наступило вечное безмолвие.

ЗАСЛЫШАВ ШУМ КРЫЛЬЕВ снаружи корабля, Босс нырнул в дверь шлюзовой камеры и пригнулся. Еще немного, и было бы слишком поздно: сквозь открытую дверь пронеслось серебряное тело, резко снизило скорость и уселось на полу камеры. Это был один из членов экипажа, и, похоже, он сильно запыхался. Все четыре его ноги подогнулись под тяжестью тела, а крылья практически упали на пол. Полеты, да и вообще любые физические усилия при гравитации этого мира сильно изматывали, и даже акселерин, увеличивающий скорость нормального метаболизма и предназначенный для компенсации излишних усилий, не был панацеей.