Аракчеев - Владимир Томсинов

Александр часто говорил пустые, ничего не значащие слова, но в данном случае уверения его были, как показали дальнейшие события, вполне искренними. Он сохранял дружбу с опальным Аракчеевым до конца правления Павла и не переменился в отношениях с ним после того, как стал императором.

По записям, содержащимся в камер-фурьерском журнале, видно, что Аракчеев многократно посещал Петербург и Александра в первые два года его царствования. Если в 1801 году Его Величество приглашал своего незадачливого друга отобедать с ним лишь однажды, то в 1802 году — уже восемь раз. В 1803 году Аракчеев обедал с императором сорок девять раз.

В 1802 году император Александр учредил «Комиссию для составления примерных новых штатов артиллерии». В нее не был приглашен тогдашний инспектор всей артиллерии и командир гвардейского артиллерийского батальона генерал-лейтенант А. И. Корсаков. Но пребывавшего в отставке генерал-лейтенанта Аракчеева Его Величество счел необходимым включить в ее состав. Алексей Андреевич присутствовал и в ряде лиц, подписавших проект, разработанный данной комиссией к весне 1803 года. И что любопытно, он был назван в этом списке «отставным генерал-лейтенантом графом Аракчеевым».

Однако приглашая Аракчеева к себе и оказывая ему свое благорасположение, молодой император целых два года после своего восшествия на престол не звал его на службу. Почему? Ответ на сей вопрос невозможно найти в самом Александре, в дебрях его взаимоотношений с Аракчеевым. Факт приглашения Александром на обед того или иного сановника всегда служил явным признаком личного благорасположения Его Величества к нему. А число таких приглашений довольно точно отражало степень данного благорасположения. В тех обстоятельствах, при которых Александр вступил на престол, он очень нуждался в таких людях, как Аракчеев. «Всего 23-х лет от роду, без опытности, без руководства, Александр очутился в среде губителей отца своего, которые рассчитывали управлять им, — писала в своих мемуарах графиня Эделинг. — …Он должен был скрывать свои чувства от всех его окружающих. Нередко запирался он в отдаленном покое и там, предаваясь скорби, испускал глухие стоны, сопровождаемые потоками слез». С помощью Аракчеева молодой император мог быстро поставить окружавших его сановников на подобающее им место. Аракчеев умел унижать и был в состоянии принизить кого угодно. И тем не менее Александр не воспользовался в трудной для себя ситуации услугами этого человека, а выбрал иной путь упрочения своей власти — более тонкий, более скрытый, более долгий.

Данный выбор был продиктован Александру прежде всего обстановкой, возникшей в русском обществе сразу после его восшествия на престол. «Вступление Александра I-го на престол России было всеобщим торжеством, — вспоминал очевидец мартовских 1801 года событий в Петербурге М. Леонтьев, — смело можно сказать, что ни один государь не видал при начале своего правлении такого восторга своего народа, каковой произведен был во всей столице одною мыслью, что император у него — Александр! Где бы ни являлся сей юный и прелестнейший государь, как бывал окружен тысячами восхищенного народа, кричавшего «ура!» и целовавшего даже лошадь царскую». Другой современник рассматриваемых событий Д. П. Рунич глядел на атмосферу первых месяцев Александрова правления более критическим взглядом: «Суровость Павла сменилась необузданною распущенностью. Либерализм обратился в моду. При вступлении на престол Александр объявил о своем намерении царствовать по примеру своей бабки Екатерины II. Только и было разговоров, что о манифесте, содержавшем эту пошлую и смешную фразу, да о красоте юного императора и свободе, которую жаждали».

Либерализм, обуявший столичное общество по восшествии на престол Александра, проявлялся буквально во всем: в одежде, речах, поступках. Вынужденные во время правления Павла одеваться строго по правилам, установленным Его Величеством, петербургские жители, едва узнав, что Павел мертв, стали охотно носить одежду, прежде находившуюся под запретом, и вообще начали одеваться, кто как хотел, иногда даже демонстративно неряшливо. Повсюду с необыкновенной смелостью заговорили о пороках российского управления, о путях и способах их исправления.

В обстановке разгула либерализма новый император, сам до некоторой степени увлеченный им, должен был окружить себя либерально настроенными сановниками. Ближайшими соратниками взошедшего на престол Александра стали молодые аристократы, воспитанные на западноевропейских политических идеях: графы П. А. Строганов, H. H. Новосильцев и В. П. Кочубей, князь А. Чарторижский. Вместе с ними Его Величество составил так называемый «Негласный комитет», с тем чтобы подготовить и осуществить реформу государственного управления Российской империей. Комитет начал работать с 24 июня 1801 года, и деятельность его была особенно интенсивной в течение первых двух лет. Именно столько времени Александр I воздерживался от приглашения Аракчеева к себе на службу. Совпадение не могло быть случайным. Грубый в манерах, деспотичный характером, Аракчеев совершенно не вписывался в тогдашнее либеральное окружение Александра.

Репутация Аракчеева среди петербургских аристократов была такой, что Александр всегда считал для себя благоразумным скрывать истинный характер своих с ним взаимоотношений. «Наследник никогда не отзывался об Аракчееве с выгодной стороны», — писал Е. Ф. Фон-Брадке. Данное замечание вполне подтверждается фактами. Выше приводилось письмо Александра к Аракчееву от 15 октября 1799 года, в котором Его Высочество старался уверить графа, уволенного императором Павлом со службы, в своей непрестанной дружбе. Публичная реакция цесаревича на отставку Аракчеева была совсем иной. На следующий день после объявления высочайшего приказа о сей отставке Александр прибыл на плац, где проходили вахтпарады, раньше обычного. Подошел к генерал-майору П. А. Тучкову:

— А слышал ты об Аракчееве? И знаешь, кто вместо него назначен?

— Знаю, Ваше высочество, — Амбразанцев.

— Каков он?

— Он пожилой человек, может быть, не так знает фронтовую часть, но говорят, добрый и честный человек.

— Ну, слава Богу! Эти назначения настоящая лотерея, могли бы попасть опять на такого мерзавца, как Аракчеев.

Подобные словечки в адрес Аракчеева Александр отпускал неоднократно, желая искоренить малейшие подозрения насчет дружбы с этим мрачным человеком. Он почему-то считал, что эта дружба порочит его августейшую особу в глазах общества.

Ужасные обстоятельства восшествия Александра на императорский трон сделали его болезненно чувствительным к общественному мнению о себе. Факт жестокой расправы над его отцом утаить не удалось ни от русского общества, ни от Европы. Убийцы императора Павла не стеснялись рассказывать о шокирующих деталях своего преступления. Молодой император находился в состоянии подавленности и растерянности.

В августе 1801 года к Александру в Санкт-Петербург приехал из Швейцарии Ф.-С. Лагарп[122]. В беседах с бывшим своим наставником молодой император искал выход из неприятного для себя положения. Лагарп старался помочь своими советами, причем не только устными, но и письменными.