ТАЙНА ЗОЛОТОГО ОРЛА - Игорь Леденёв

Та-та-там, та-та-там, та-та-там-пам, та-та-там, та-та-там, та-та-там – многострунно и стремительно зазвучала сороковая симфония Моцарта. Парк растворился в «классике». Небо слилось с землёй. Остались только разноцветные огни вспенившихся фонтанов и всеобъемлющая музыка. Дима, мысленно, унёсся куда-то далеко. Божественная мелодия расплавила душу и вывернула её наизнанку.

Симфонии сменяли одна другую. Та-та-та-там, та-та-та-там – уже Бетховенская судьба настойчиво и тревожно «стучится в дверь». «Наш мечтатель», подсознательно, вновь полетел на стук, по невообразимым пространствам.

Лирически зазвучала «Фантазия-экспромт» Шопена. Невесомые клавиши души откликнулись торопливым клавишам фортепиано, а серебряные струны фонтанов колебались в такт тонким струнам рояля.

Сакраментально, до учащённого сердцебиения, звучали неторопливые фуги Баха. Весь парк наполнился непостижимым, органным многострунием.

Немыслимо звучал Вивальди. Скрипка рыдала и смеялась, срываясь на фальцет. Казалось, сейчас порвутся не только скрипичные струны, но и тонкие струны души.

Музыка заполнила каждую клеточку пространства, каждую фибру души. Парк, словно ожил. Ветер, вода, звёзды – всё слилось с музыкой, во всём звучала благозвучная последовательность звуков. Казалось, небеса раскрылись и заговорили с людьми на божественном языке вечной, классической музыки.

Когда закончилось светомузыкальное представление, ребята, шатаясь от переполнявших эмоций, пошли дальше, в сторону башни Шухова.

Девушка шла между друзьями, кокетливо взяв их под руки, слегка бравировала и весело болтала. Маленькие каблучки бойко цокали по гранитной мостовой. Узорчатый подол невесомой юбки задорно подпрыгивал в такт ходьбе. Милая улыбка не сходила с симпатичного лица.

Дима не шёл, летел, под впечатлением музыки. Волшебные звуки теснились в голове, а мерный шум фонтанов слился с немыслимыми мелодиями. В голове безумно двигались острые смычки скрипок и виолончелей, неуловимо вдавливались чёрно – белые клавиши фортепиано, еле заметно вибрировали блестящие трубы органа. Золотой рекой бурлила музыка, растекаясь фантастическими разводами.

Томин часто, подолгу смотрел на Эльфину, казавшуюся олицетворением классической музыки, явлённой, во плоти, живой Музой. Вначале, искоса бросал быстрые взгляды, потом нагло смотрел в упор. Девушка ловила пытливые взоры, но делала вид, что не замечает.

В свете ярких огней Эльфина была удивительно хороша. Золотые волосы рассыпались упругими волнами и отражали свет. Здоровый румянец окрасил кожу лица. Точёная фигура, словно мраморное изваяние выделялась на фоне развернувшегося колкими звёздами летнего вечера.

«Кавалер» поймал себя на мысли, что Эльфина нравится ему всё больше и больше. Попытался отбросить странную догадку, но та лезла, назойливой мухой, и нагло заполняла сознание.

На выходе из парка, «невообразимый мечтатель» взглянул на «Домик Натали», затем на Андрея. Декоративно подсвеченный, «Дворец губернатора» напоминал белый пароход, затонувший в изумрудных волнах сонно шелестевших деревьев. На поверхности остался только верхний этаж да зелёная низкая крыша.

На полированном прямоугольном фронтоне дворца застыли шесть мраморных изваяний. Прекрасные статуи казались золотыми в прямолинейных, жёлтых лучах скрытых фонариков. Андрюша смотрел, как заворожённый, на окно третьего этажа, но тёмное стекло лишь отражало мигающие огоньки.

Попутчица глянула на друзей и смолкла на полуслове. Наступила минута молчания. Голубые глаза девушки смотрели из-под очков с грустью и пониманием.

Чтобы разрядить обстановку, Томин иронично спросил, указывая на мраморные скульптуры:

– Они тоже бросили курить?

– Памятники не употребляют никотин! – собеседница звонко засмеялась.

– Твой памятник тут есть? – поинтересовался «наш герой», обводя рукой площадь.

Лицо девушки сразу стало сёрьёзным.

– Зачем тебе это? – тихо спросила она.

– Ну, как!.. Просто, спросил, – сбился Дима. – Ты ведь не куришь и у тебя спортивная фигура. Я подумал, … ты тоже можешь,… хотел сказать, твой бюст может украшать один из домов.

– Я в проекте не участвовала, – отрезала девушка.

– Что сейчас в этом здании? – словно, очнулся Андрюша.

– Дворец-музей генерал губернатора, – менторским тоном проговорила провожатая.

– Туда можно зайти? – глухим от волнения голосом спросил Дорошенко.

– Конечно. Только завтра. Сейчас музей закрыт, – ласково ответила Эльфина.

Блюдца фонтанов простираются дальше, сливаясь светящимися точечками в районе площади Зыгина – манят, и маленькая кампания пошла вперёд. Вдалеке, рождественской ёлкой высочит гигантская башня Шухова. Фонтаны сверкают цветными струями до самой башни.

Свет отражается на полированных кирпичиках бывшего Дворянского банка. Под застрехой неподвижно сидят всё те же каменные гарпии.

Ребят ждал ещё один сюрприз. На перекрёстке, возле их дома, поблескивает гранитным зевом, подземный переход. Туннель разлёгся выпуклой, стеклянной галереей через весь квартал до самой Сенной площади. Чёткие, тёмные буквы на светящемся белом фоне гласят: «Сердце Полтавы».

– Что такое «Сердце Полтавы»? – спросил Дима.

– Это подземный торгово-развлекательный центр, – пояснила Эльфина.

Друзья спустились по гранитным ступеням, и попали в настоящий подземный дворец – три этажа, соединёны мраморными лестницами и сверкающими стеклянными эскалаторами. Второй и третий этажи примостились по обеим сторонам боковых стен, образуя открытый дворик.

Пошли по второму этажу. При входе в продуктовый супермаркет – огромный бассейн с настоящей акулой. Остроносая рыба стремительно носится по замкнутому пространству аквариума, встревожено осматриваясь по сторонам.

С противоположной стороны, между зеркальными витринами пристроился фасад чисто выбеленной глинобитной хаты, под настоящей соломенной крышей. Перед избушкой гранитный бюст – мужчина средних лет в строгой гимнастёрке, коротко остриженный, сосредоточенно смотрит вперёд. У твёрдого подбородка, на краях высокого воротника красуются ромбики с выпуклыми тризубами, напоминая разветвлённые молнии. Возле входной двери – мемориальная табличка. Друзья подошли поближе.

– Это музей-усадьба Симона Петлюры, – пояснила Эльфина. – Настоящий дом, в котором родился герой, снесли ещё в начале двухтысячных, чтобы построить очередной «Евро-квартал», поэтому решили в «Сердце Полтавы» восстановить его хату.

Друзья переглянулись. Дима пожал плечами:

– Петлюра – противоречивая фигура в истории.

– Ты ещё расскажи, как энкаведисты переодевались петрюровцами и расстреливали мирных жителей на Западной Украине, – предложил Андрей.

– Сейчас трудно судить о том, что было сто лет назад, – философски изрёк Томин. – Ясно одно – когда идёт война, одни сражаются и погибают, как герои, другие – трусливо увиливают, мародёрствуют и наживаются. И совсем не трудно переодеться в форму противника и дискредитировать его.