Я - вор в законе. Большой шмон - Евгений Сухов

— Вы хотите сказать, что часть внешнего долга России ценой в двести миллиардов долларов находится в руках… — Тут Варяга осенила потрясающая догадка. — …Сбежавших русских предпринимателей!

— Именно! Но не только! — вскричал Александр Иванович, довольно потирая руки. — Сколько было шума, сколько было гневных слов произнесено, сколько чернил и крови пролито по, поводу всех этих несчастных господ Мавроди и иже с ним… Но не в «МММ» и не в «Хопер-инвесте» зарыты народные миллиарды. Хотя и там их зарывали… Миллиарды зарыты в пачках ГКО, молниеносно скупленных и надежно спрятанных в неприметных банках на крохотных островках, которые разбросаны по просторам Мирового океана. Эти ушлые ребята держат не только российские долги, они держат на прицеле вообще всю Россию, потому что стоит им, сговорившись, в один прекрасный день предъявить все эти долговые обязательства к оплате — как российская экономика, да и вся страна просто рухнет… Все эти подковерные разборки финансовых кланов, попытки перераспределить нефтяные и газовые краны, алюминиевые заводы, все эти драки за губернаторские посты покажутся детской шалостью… На карту может быть поставлена судьба президентского кресла, Владислав Геннадьевич!

— И кто же является держателем этого российского долга?

— …и российской судьбы! — усмехнулся Виноградов. — А вот это вопрос. Есть только некоторые домыслы, гипотезы, предположения. Кое-какие фамилии мелких посредников… Причем самое удивительное: о том, о чем я вам рассказал, сегодня мало кто догадывается на самом верху. — Виноградов ткнул пальцем в потолок. — Для них это может стать величайшим сюрпризом… Неприятным сюрпризом!

Варяг молча изучал лицо Виноградова. Оно, это лицо, не вызывало доверия, скорее напротив, заставляло относиться к его обладателю с величайшей настороженностью: высокий лоб, гладко выбритая кожа, спокойный, чуть насмешливый взгляд уверенного в себе, властного человека, тонкие, плотно сжатые губы, иногда растягивающиеся в почти незаметной иронической усмешке… Лицо человека себе на уме, знающего себе цену. С таким надо всегда быть начеку, потому что он умеет затаиться, как тигр, и быть коварным, как кобра. Но одно Варяг почувствовал безошибочно: Виноградов сейчас был с ним предельно искренен, разумеется, настолько, насколько он мог позволить себе быть искренним, и объяснение тут могло быть только одно: он, Варяг, сейчас нужен Виноградову, ибо тот задумал вовлечь смотрящего России в свою тонкую и весьма сложную и опасную игру. Что ж, давай поиграем!

— Вы полагаете, что я мог бы заняться розыском этих людей? — осторожно произнес Владислав.

— Но только после того, как вы уладите свои финансовые дела с Мартыновым, — жестко бросил Виноградов. —

Вам следует обезопасить себя… от тех, кто играет против нас…

— Другими словами, где-то в Москве или, скажем, в Тюмени находятся союзники держателей российских долгов?

Теперь глаза Виноградова потемнели.

— Они находятся ближе, чем вы думаете, Владислав Геннадьевич. Эти люди сидят совсем недалеко отсюда, кое-кто из них прямо в кремлевских кабинетах! — глухо произнес Виноградов.

Всю дорогу до Бусинова Варяг молчал. Разговор с Виноградовым навел его на одну очень важную мысль. Из полунамеков и обиняков, которыми изъяснялся с ним Александр Иванович, он понял, что каким-то непостижимым образом его личная война с Максимом Кайзером оказалась лишь фланговым сражением куда более масштабной войны, тайно ведущейся на кремлевском театре военных действий. Хотя по сути, если верить Виноградову, это был самый обычный шмон. Только очень крупный, с участием колоссальных сил. По-настоящему большой шмон.

Стеклянная коробка аэропорта и огромный асфальтовый квадрат перед ней были обильно омыты утренним дождем. Неоновые слова ДОМОДЕДОВО МОСКВА тускло сияли на фоне низкого серого неба. Несколько чартерных рейсов из-за ливня задержали, и в просторном зале вылета теперь озабоченно гудела огромная толпа недовольных пассажиров. Стайка людей с чемоданами и сумками окружила высокого парня в полосатой куртке-ветровке, который держал высоко над головой красную картонку с крупной белой надписью: «Иберия-тур».

— Бармины — двое, Дзюбенко — одна… — механически диктовал он стоящей с ним рядом девушке с усталым невыспавшимся лицом. Девушка торопливо ставила галочки в длинном списке туристов. — Еще двое опаздывают… — пробормотал парень сквозь зубы и стал озираться вокруг, словно искал кого-то взглядом. — Ох уж мне эти любители горящих туров… Что-то в этот раз их сразу трое! — Он покосился на тучного мужчину с коротким, тупым, точно обрубленным, носом. Этот прискакал в аэропорт за три часа до вылета, перестраховщик. По нему сразу скажешь, что впервые за границу намылился, но виду не подает, корчит из себя бывалого…

Тут его взгляд выудил из толпы молодую женщину в белом плаще с небольшим чемоданчиком на колесиках.

— Степанова! Людмила! Мы здесь! — крикнул он, сразу узнав очередную обладательницу «горящей» путевки, и обратился к сонной девушке со списком. — Отметь — Степанова. Последний в списке Вавилов…

— Я Вавилов! — вдруг оглушил его веселый голос за спиной.

Турменеджер обернулся и увидел прямо перед собой шумного здоровяка, комплекцией и кулаками напоминающего боксера-тяжеловеса, который позавчера приперся в офис уже перед самым закрытием, вывалил на стол пачку зеленых и безапелляционно заявил, что всю жизнь мечтал увидеть Севилью и Гранаду.

— Так, и Вавилов! — с облегчением выдохнул менеджер. — Теперь все в сборе…

Идея отправить Людмилу в Испанию с тургруппой пришла в голову Гепарду, который появился в Москве позавчера и тихо вселился к Варягу в квартиру на Бусиновской. Варяг вызвал из Питера бывшего спецназовца, а ныне автомобильного дилера с намерением поручить ему слежку за Максимом Кайзером, который, узнав о смерти смотрящего по России, наверняка должен будет созвать большой воровской сход для выборов нового держателя российского общака. Гепард для этой миссии был идеальной кандидатурой: не только Кайзер, но и братва из его группировки не знала питерского «индивидуального предпринимателя», да и в воровских кругах Питера Гепард не светился, так что он мог подойти к Кайзеру на минимальное расстояние без всякого — или почти без всякого — риска. Правда, теперь, когда возникла необходимость срочно переправить два с половиной миллиарда баксов на счета кипрской горнодобывающей компании «Меч и щит», Гепарду пришлось решать совсем другую задачу.

После успешного возвращения пяти миллиардов общаковских долларов из Карибского офшора в Гибралтар на счета целиком контролируемого Варягом Гибралтарского атлантического банка, смотрящий стал фактически единоличным распорядителем львиной доли воровского бюджета России. Он был единственным владельцем банка, и все финансовые средства, циркулирующие по его счетам, могли контролироваться только им, а служащие банка никоим образом, кроме как по его поручительству за его подписью, не имели права совершать какие-либо операции с этими средствами. Технически перевод двух с половиной миллиардов долларов на счет «Меча и щита» можно было осуществить простым набором кода доступа на компьютерном терминале банка — и в считанные секунды гигантская сумма оказалась бы переброшенной с Гибралтара на Кипр. Но это технически… А в реальности дело обстояло не так просто. Варяг сидел в Москве на Бусиновской улице, на улицу выходил в маскарадном костюме согбенного годами старца, а в кармане у него лежал паспорт на имя Виктора Ивановича Милехина. Никакой возможности пересечь государственную границу у него в ближайшем обозримом будущем не было…