Потерянные Наследники - Кэсси Крауз

— Возьми меня, телохранитель… — едва слышно прошелестела я, пробежав пальцами по линии его боксеров. Томас тут же схватил меня и опрокинул на спину, внимательно изучая мое расплывшееся в улыбке лицо.

— Детка, ты это серьёзно? — Хриплым после сна голосом спросил он.

— Я хочу тебя, — ответила я. Томас зарычал, ещё крепче сжимая меня.

— Скажи это ещё раз!

— Я так хочу тебя, мой телохранитель, — промурлыкала я в ответ. Он не медлил больше ни секунды.

Впившись в меня губами, Томас сгрёб меня в охапку и потащил в спальню, будто боялся, что я могу передумать. Откинув покрывало, он бросил меня на мягкие простыни и, неотрывно глядя на очертания моего тела сквозь темноту, стащил с себя боксеры, и я невольно охнула, хотя наивно было полагать, что у него могла быть хоть одна неидеальная мышца. Томас вытащил из тумбочки презерватив и решительно раздвинул мне ноги. Он навис надо мной, пристально изучая мое лицо. Двинулся вперёд, я зажмурилась и предательская дрожь охватила все мое тело. Томас будто понял, что напугал меня своим напором.

— Прости, — виновато шепнул он и нежно коснулся губами моего лица. Он снова начал ласкать мою грудь, пытаясь расслабить, пока я наконец не начала реагировать на его прикосновения. Проглотив мой первый стон, Томас сомкнул наши губы и осторожно вогнал в меня свой палец. Мое дыхание сбилось, и я всем телом вжалась в Томаса, умоляя его не останавливаться.

— Агата, смотри на меня, — выдохнул он, когда я начала двигаться ему навстречу. Наши глаза встретились, и Томас снова меня поцеловал. Когда он вошёл в меня первый раз, я резко вскрикнула от разорвавшей меня острой волны боли.

— Детка, не закрывай глаза, дыши, — шептал Томас, с нежностью глядя на меня. Его рука обхватила мое бедро, слегка приподняв его, другая скользнула мне за спину. Он начал осторожно двигаться внутри меня, внимательно изучая мою реакцию. Я испуганно глядела на него, не понимая, что, черт возьми, людям так нравится в этом сексе. Это же так больно! Но когда с губ Томаса сорвался стон, во мне шевельнулось уже знакомое возбуждение. Я попыталась абстрагироваться от боли, но та вдруг решила сама уйти на второй план. Томас словно прочитал в моем взгляде перемену и попробовал ускорить темп. Я вжалась в матрас, поднимая бедра ему на встречу. Мы все ещё не отрывали друг от друга глаз, и это распаляло нас обоих только сильнее. Мои руки потянулись к его плечам, и по напряжению, сковавшему мышцы, я догадалась, что Томас все ещё сдерживал свой напор.

— Том, — прошептала я, — хочу сильнее…

— Не сегодня, — мягко, но твёрдо ответил он, — я не хочу причинять тебе лишнюю боль.

Но все же он вошёл в меня глубже, заставив вскрикнуть от сладости ощущений. Я подалась вперёд и впилась в него губами. Томас терял над собой контроль. Его дыхание ускорилось, толчки стали жёстче и сильнее, но я по-прежнему чувствовала, что это был далеко не предел. Но я больше не могла сдерживаться, острые иглы наслаждения пронзали меня изнутри все быстрее. Когда Томас прошептал мое имя, с моих губ сорвался громкий стон, и тело судорожно выгнулось, пропуская через себя оргазм.

Я пыталась выровнять дыхание, а Том ласково прижимал меня к себе, все медленнее гладя по спине. Он накрыл нас одеялом почти с головой, и я чувствовала, как мы проваливались в бездну нашего общего сна.

— Хорошо, что это был ты… — пробормотала я, прежде чем темнота окончательно накрыла мое сознание.

***

Мощный поток света неожиданно ударил по закрытым векам. Я недовольно завозилась, с сожалением чувствуя, как безвозвратно ускользал от меня сон.

Первое, что я ощутила, щурясь от яркого дневного света, соблазнительный аромат соуса карбонара, от которого я чуть не подавилась слюной. Второе, мои уши уловили звук, совершенно инородный для района, где жили мы с Адрианом, но такой уместный здесь: раскатистые хамские вопли голодных чаек, дравшихся между собой за еду. Третье, заинтригованно наблюдавший за сменой эмоций на моем лице Томас. На нем были простая белая футболка и серые спортивные штаны, что не мешало ему выглядеть так же сексуально, как в костюме от Барберри. Короткие рукава соблазнительно обтягивали крепкие плечи и массивные мускулы, которые я имела возможность детально исследовать ночью.

— В классических мелодрамах в таких случаях утро главной героини начинается с поцелуя, а не с ослепления отдернутой занавеской, — заметила я, утыкаясь лицом в подушку. После вчерашнего экстази в голове стоял такой гул, словно целый рой ос арендовал мой мозг себе под улей.

Томас с улыбкой приблизился ко мне но, вместо поцелуя, подобрал меня с кровати вместе с одеялом и понёс к панорамному окну, лившийся откуда свет все ещё больно бил мне по глазам.

— В твоих мелодрамах явно не хватает таких видов, раз девушкам из них приходится довольствоваться жалким поцелуем!

Томас поставил меня на пол и прижал к своей груди. Прямо передо мной простирались скованные первым льдом стальные воды Финского залива. Куда ни глянь, ледяная гладь была повсюду. Солнце отражалось от неё и рассыпалось на тысячи бликов, убегавших за горизонт. Внизу по набережной сновали машины, но рокот их двигателей перекрывали стаи чаек, то взмывавших надо льдом, паря в воздухе, то снова устремляясь на берег, пока вверху сонно паслись пушистые облака.

— И ты имел наглость не разбудить меня на рассвете? — возмутилась я, уже рисуя в голове небеса в лучших традициях Айвазовского.

— Ты спала так крепко, что я мог бы не просто сделать нам завтрак, врубив музыку на полную громкость, но запросто уложить тебя на заднее сиденье машины и увезти в другую страну. Доброе утро!

И я молча потянулась к его губам.

Мне ещё никогда так сильно не хотелось не возвращаться домой. Так и тянуло остаться в том уединенном мирке, удалявшемся теперь с каждым километром, чтобы снова и снова переживать события, впервые там произошедшие. Радовало лишь то, что работа Томаса заключалась в охране моей персоны, а значит, мы могли не расставаться вообще. Думаю, только шевелившаяся в груди тревога и гнала меня в тот день назад.

Та самая тревога, на которую я закрыла ранним утром глаза.

Спустя несколько минут безуспешного ковыряния в замочной скважине, я с удивлением обнаружила, что наша входная дверь была не заперта.

Предчувствуя неладное, я ворвалась внутрь. Вешалка с верхней одеждой валялась на полу, дорогущее зеркало в раме ручной работы было разбито ударом кулака, поскольку на осколках дрожали алые капли крови. Тайлер бросился мне навстречу, жалобно скуля, и сам потребовал взять его на руки.

Мое сердце судорожно билось где-то в районе желудка, когда я двинулась вглубь квартиры, преследуемая напрягшимся Томасом, готовым сию же секунду заслонить меня от врага. Все двери были распахнуты настежь, в каждой комнате царил жуткий погром, словно человек, превративший наш дом в руины, безуспешно кого-то искал. Пол был усеян разбитым стеклом и лужами выплеснутого из бутылок алкоголя, в которых мокли страницы изодранного в клочья блокнота. Тюль на кухне был содран с петель, плазменная панель разбита брошенной в неё игровой приставкой.