Спин - Роберт Чарльз Уилсон

Молли Сиграм встретила меня в это утро вопросом:

— Видели? — Она ткнула пальцем в журнал на своём столе. Выражение лица её при этом стало кислым, ничего доброго не предвещавшим. Журнал — лощёный ежемесячник из задающих тон, на обложке физиономия Джейсона. И подпись под фото:

Некоторые частные аспекты

ЗА ОБЩЕСТВЕННЫМ ФАСАДОМ ПРОЕКТА «ПЕРИГЕЛИОН»

— Ничего хорошего, как я понимаю?

Она пожала плечами:

— Лестным не назовёшь. Возьмите, прочитайте. Можем обсудить в ресторане. — В этот вечер я пригласил её в ресторан. — Да, и ещё: миссис Такмэн в третьем стойле.

Я не раз просил её не употреблять такого рода выражений, однако не стал заострять на этом внимания, а журнал сунул в свою почту. В этот дождливый апрельский день, кроме миссис Такмэн, на утренний приём никто не записывался.

Миссис Такмэн — жена одного из инженеров фирмы. В течение последнего месяца я принимал её трижды, она жаловалась на нервозность и утомляемость. Причины этих явлений нетрудно угадать.

С закрытия Марса прошло два года, «Перигелион» трясли слухи о предстоящих увольнениях. Финансовое благополучие её мужа оказалось под угрозой, собственные попытки найти работу не увенчались успехом. Она поглощала ксанакс в угрожающих количествах и хотела выписать ещё больше, причём немедленно.

— Может быть, обдумаем, чем его заменить, — предложил я.

— Антидепрессантов я не хочу, если вы это имеете в виду. — Миловидное лицо миниатюрной пациентки нахмурилось и потеряло привлекательность. Взгляд её беспокойно метнулся по кабинету и на время задержался на окне, по стеклу которого стекали капли дождя. Окно выходило на южный газон. — Нет, я серьёзно. Я полгода сидела на паралофте и не вылезала из туалета.

— Когда?

— До вашего прибытия. Доктор Кёниг выписывал. Конечно, тогда всё обстояло иначе. Карла я почти не видела, так он был занят. Одинокие ночи, конечно, но зато работа выглядела надёжной, гарантированной. Где теперь те времена… Это же отражено в моей… как она там… карточке, что ли?

Её карточка — точнее, пухлая тетрадка — лежала передо мной на столе. Каракули доктора Кёнига сразу не разберёшь. К счастью, он выделял основное красным: аллергические реакции, хронические состояния. Записи его в истории миссис Такмэн отличались сжатостью, лаконичностью. Да, паралофт… Да, курс прерван по инициативе пациентки, которая жалуется на «нервность, страх перед будущим». Хотел бы я знать, кто не испытывает страха перед будущим…

— А теперь нельзя рассчитывать даже на работу Карла. У меня этой ночью ужасно, ужасно билось сердце, учащённо, необычно, неестественно. Я подумала, что это, наверное… Ну, вы знаете…

— Что?

— Ну, вы знаете… это… СПАССА.

СПАССА — синдром прогрессирующей атипичной сердечно-сосудистой атрофии — дал о себе знать в последние месяцы. Он убил тысячи людей в Египте и Судане. Сообщалось о случаях заболевания в Греции и Испании, на юге США. Вялотекущее инфекционное заболевание, реальная угроза населению тропических стран третьего мира, однако излечимое современными средствами. Миссис Такмэн СПАССА не угрожал, и я её заверил в этом.

— Но говорят, что они его сбросили на нас.

— Кто кого на нас сбросил, миссис Такмэн?

— Эту болезнь. Гипотетики. Они сбросили её на нас.

— Видите ли, всё, что я об этой болезни читал, предполагает, что она подарена людям копытными. В Северной Африке эпидемия погубила несметное поголовье крупного рогатого скота.

— Как же, скот… Так они вам и скажут. Они ведь не объявят об этом в вечерних новостях.

Я применил иную тактику:

— СПАССА — острое заболевание, миссис Такмэн. Если бы вы заразились этой болезнью, вы бы уже лежали в больнице. А у вас совершенно нормальный пульс и прекрасная кардиограмма.

Однако попробуй убедить того, кто решительно настроен оставаться при своём мнении. Я выписал ей другой транквилизатор, по сути, тот же самый ксанакс, только с видоизменённой побочной молекулярной цепочкой. Если не лекарство, то новое эффектное наименование её вылечит, понадеялся я. Миссис Такмэн оставила мой кабинет, несколько смягчившись, сжимая в руке рецепт, как священный свиток.

Я казался себе мелким жуликом.

Но состояние миссис Такмэн меня не удивляло. Всех мучили страхи. То, что недавно выглядело многообещающим шагом в будущее, терраформинг и колонизация Марса, окончилось пшиком. Будущего нам не осталось, остался лишь «Спин». Экономика земного шара заколебалась, потребители и целые государства копили долги, которые не рассчитывали возвращать; кредиторы гребли под себя, копили деньги и повышали процентные ставки. Рука об руку шагали по планете обострённая религиозность и преступность. В странах третьего мира крушение финансовой системы, голод и разруха возродили захиревшие воинствующие марксистские и исламистские группировки.

Нетрудно понять и психологические последствия. И разгул насилия. Многим досаждают повседневные неприятности, но лишь полностью потерявший веру в будущее появится на своём месте работы с автоматической винтовкой и списком тех, кого и в какой последовательности следует пристрелить. Гипотетики, хотели они того или нет, породили отчаяние именно такого рода. Легионы недовольных точно знали виновников своих бед. Этими виновниками оказались все американцы, британцы, канадцы, датчане и т. д. — или же, напротив того, все мусульмане, темнокожие, неанглоговорящие… Все католики, все фундаменталисты, атеисты, либералы, консерваторы… Для таких недовольных стопроцентным выражением моральной определённости стали суд линча, террористы-смертники, фетва ближайшего мудрого муфтия и понятное на всех языках слово pogrom. И число таких граждан всех стран множилось на глазах, как когда-то давным-давно количество звёзд в небе с приходом темноты.

Наступили опасные времена. Миссис Такмэн это сознавала, и весь ксанакс мира не смог бы её переубедить.

* * *

Во время ланча я засел за дальний столик в кафе для персонала и, поглядывая в окно на дождь, тарабанивший по крышам машин на стоянке, нянчил чашку с кофе и изучал статью в журнале, который мне подсунула Молли.

«Будь на свете наука антология, — так начиналась статья, — Джейсон Лоутон непременно стал бы её Ньютоном, Эйнштейном, Стивеном Хокингом».

Именно то, что всегда внушал журналистам И-Ди, и то, чего без содрогания не мог слышать Джейсон.

В радиологии и теории магнитного поля, в фундаментальной науке и в философских дебатах едва ли найдётся область, не испытавшая воздействия его идей. Он автор многих часто цитируемых статей, он преобразователь различных аспектов науки и технологии. Его присутствие мгновенно превращает сонные академические конференции в события, живо обсуждаемые в прессе. И в качестве фактического директора «Перигелион фаундейшн» он оказал определяющее влияние на американскую и мировую космическую политику эры «Спина».