Государыня for real - Анна Пейчева

Сейчас Кармен снова встрепенулась.

— Симеон, о Диас мио! Где укус?

Левинсон закатил глаза. Они застряли в гнуснейшем бараке, вокруг ад и снова ливень, впереди, очевидно, позорная гибель, а черноглазая девица никак не может успокоиться. Дай да подай ей Сеню, хоть на блюдечке, хоть на банановом листочке.

— Вот, — Столыпин протянул руку. Нижняя губа его предательски дрожала. — Кармен, как вы думаете, насколько это опасно?

Бразильянка откинула волосы за спину и увлекла Столыпина поближе к окну, а точнее, к дыре в деревянной стене, сквозь которую пробивался дневной свет вместе с каплями дождя.

Внезапно барышня громко вскрикнула и выпустила руку обер-камергера.

— О нет, Симеон, о нет! — зарыдала она, как акционер «Владычицы морской» после Великого электрического краха. — Нет, во имя святой Марии, только не это!

— Да что там еще, маленькие негодяи? — пробурчал Левинсон и с кряхтеньем поднялся из своей уютной ямки, выкопанной им самолично во влажном земляном полу барака.

Семен громогласно страдал, баюкая правой рукой левую. На полупрозрачной коже предплечья, среди пульсирующих вен, алела рана странной формы: два полукруга размером с хороших гусениц. Зрелище было жутковатым, однако Левинсон не собирался идти на поводу у распущенного маменькиного сыночка.

— Ну и что такого? — Креативный директор пожал плечами и зевнул во весь рот. — До свадьбы заживет.

— Не заживет! — прокричала сквозь рыдания Кармен. — Это укус летающего крокодила!

— Кого? — остолбенел Левинсон.

— Мачака, жук-арахис, летающий крокодил, — в отчаянии повторила бразильянка. — Голова как арахис, как орех арахис, зубы мини-крокодила, пятнистые крылья… Размером почти с летучую мышь, но гораздо, гораздо опаснее! Нелепый, страшный уродец! Его укус смертелен! Ооо, дева Мария, о Диас!

— Сме-смертелен? — пролепетал Столыпин. — Как — как смертелен? Как? Я умру? Прямо здесь, в джунглях? А как же моя мамочка? Кто о ней позаботится? Кармен, неужели я умру? О, я уже чувствую жар… Это она, лихорадка! Подступает! Погибнуть во цвете лет из-за крокодильей бабочки? Из-за арахисового жука? Как же так? Не может быть! Бедная мамочка!

— Стоп, Сеня, — Левинсон сурово пресек истерику обер-камергера. — Неужели нет противоядия?

— Есть, есть одно, — Кармен перестала заливаться слезами и нерешительно прикоснулась к драному рукаву Сениной рубахи, когда-то нежно-голубой, а нынче перепачканной папайей, рыбным бульоном и гниющей тропической зеленью. — Всего одно. Но… О Диас… Я даже не знаю, как сказать.

— Все, все сделаю! — вскинулся Столыпин. — Что нужно съесть? Или выпить? Или приложить? Готов на все!

— Вообще-то… О, помоги мне Мария… — Кармен спрятала лицо в ладонях. — У нас есть поверье… Человек, которого укусил летающий крокодил… Этот человек должен в течение двадцати четырех часов заняться… ну, вы понимаете… Или он умрет.

— Что? — расхохотался Левинсон, хотя вообще-то сейчас ему было совсем не до смеха. — Я правильно понял? Укушенный должен немедленно заняться сексом? Или ему, простите за невольный каламбур, конец?

— Ой, — громко сказал Столыпин.

— Галиматья какая-то, — не поверил креативный директор. — Бред сивой кобылы. Точнее — бред пятнистой бабочки.

— Клянусь девой Марией! — Кармен размашисто перекрестилась и молитвенно сложила руки. — Я понимаю, как это звучит, сеньоры! Но это то, что я знаю. Это то, что все венесуэльцы, эквадорцы, колумбийцы знают. Все говорят так. Других противоядий нет. Простите.

Столыпин беспомощно хлопал белесыми ресницами. Левинсон с усмешкой наблюдал за наивным барашком. Он не особо поверил страстной Кармен, но уже почти жалел, что арахисовая бабочка укусила не его. Тогда Мелисса не смогла бы отказаться от объятий милого Габи. Во имя спасения жизни. Она бы точно согласилась. А если нет — зачем Габи тогда вообще жить?

— Но… но кто?.. С кем мне…? Кто мне поможет вылечиться? — спросил наконец Столыпин, не отрывая глаз от красного укуса на руке. Гладкие, в юношеском пуху щеки Семена покрылись пятнами, неплохо сочетавшимися с его заляпанной рубашкой.

Кармен потеребила бахрому своей синей накидки, потом сказала:

— Симеон — вы спасли мне жизнь однажды. Помните, там, в Ла-Гуайре? Это было прекрасно. Я ваша вечная должница. Я бразильянка, я не забываю добро. Я помогу вам выздороветь. Даже если это будет стоить мне чести.

Левинсон хмыкнул на весь барак. Кармен бросила на него огненный взгляд.

Столыпин уткнулся лбом в бревенчатую стену.

— Я… Я не могу, — глухо вымолвил он наконец. — Спасибо, но… нет, не могу. Я помолвлен… У меня невеста. Алиса. В Лондоне — вы бывали в Лондоне, Кармен? Там очень красиво весной. Очень романтично. Тюльпаны повсюду…

— Но вы никогда не говорили о ней! — вспыхнула Кармен. — Невеста? Не верю! Мама — си, кларо! Она вас любит и ждет — живого, Симеон. Живого и здорового! Но невеста — нет у вас никакой невесты! Но крео! Не верю!

— Вообще-то есть у него невеста, — влез Левинсон, хотя его никто не спрашивал. — На корабле он мне все уши про нее прожужжал.

— Но импорта! Неважно! — Кармен гордо вскинула голову. — Я все равно спасу ему жизнь!

— Гавриил, что мне делать? — Семен схватил Левинсона за плечо. Сильно вцепился, до синяка. Левой, укушенной рукой. — Умереть? Или изменить невесте?

Левинсон приготовился было процитировать любимейший афоризм Гора Видала: «Никогда не упускай случая заняться сексом или выступить по телику», потому что случай тут был просто идеальным, — но в последний момент просто сказал:

— Ты зачем сюда приехал, приятель? Доказать мамульке, что ты уже не маленький? Ну так покажи себя мужчиной. Отличный шанс.

— Но… Я не совсем понял, что именно вы мне советуете…

— Габриэль! — послышался знакомый голос от двери. — Рапидо! В шахту!

Левинсон обернулся.

В светлом проеме вырисовывался четкий силуэт. Мелисса. Он не видел возлюбленную с позавчерашнего дня, когда их всех потащили в этот отвратительный барак, а ее подхватил под локоток красавчик в доспехах — высокий, очень высокий, выше Левинсона на две головы, — и со всем возможным почтением повел пить кофе. Скорее всего, дело было в испанской военной форме, которую все еще носила Мелисса. Но может, сработала ее убийственная харизма.

— Я! Я тоже в шахту! — Столыпин отцепился от Левинсона, отстранил возмущенную Кармен и бросился к Мелиссе, перепрыгивая через лежащих на земле индианок. — Мелисса Карловна, возьмите меня тоже!

— Семен, тебе там точно делать нечего, — устало возразила Мелисса, проходя в барак.

Ее снова сопровождал рослый конкистадор, тот самый, что увел ее пить кофе два дня назад. Сегодня испанец опять был в доспехах, но уже без шлема, и можно было во всех подробностях разглядеть его одутловатое потное лицо с красным хлюпающим носом, тоже немаленьким, и треугольной бородкой.