Влюбленным вход воспрещен! - Наталья Александрова

Мужик слушал ее с явным удивлением, затем помотал головой и хотел залезть в кабину. Однако девица схватила его за рукав и снова стала что-то ему внушать. Он морщился, качал головой, чесал в затылке, наконец махнул рукой и кивнул. Девица достала из сумочки бумажник и отсчитала ему несколько крупных купюр.

На этот раз бульдозерист забрался в кабину и повел свою машину в сторону офисного центра. Девица следила за ним из-за угла, я – из-за чьего-то черного джипа.

Подкатив к парковке, бульдозер развернулся и прямым ходом двинулся на одну из машин.

Приглядевшись к ней, я узнала серебристое «Пежо» – гордость и любовь моей сестры Ольги.

Бульдозер с разгона наехал на «Пежо» и смял хрупкую машину. Так танк смял бы гусеницей пустую консервную банку.

К бульдозеру уже бежал охранник парковки, вокруг толпились зеваки.

Бульдозерист сдал назад и выглянул из своей кабины. Вылезать из нее он не стал – видимо, в своем бульдозере он чувствовал себя гораздо увереннее.

– Ты что же, козел, натворил? – закричал охранник высоким визгливым голосом. – Ты что же устроил?!

– А че?! – отозвался бульдозерист густым основательным басом. – Понаставили тут своих иномарок, рабочему человеку уже и не проехать! Мы тут, между прочим, работаем! Мы тут трубу прокладываем очень нужную, и ваши иномарки нам мешают! Вам сказано было убрать! Сами виноваты… мне тут яму копать нужно, так что убирайте к чертям собачьим все машины, а то все сейчас покорежу!

– Где труба и где парковка! – визжал охранник. – Вы сказали – из переулка машины убрать, мы и убрали! А про то что здесь будете рыть, нас никто не предупреждал!

– Так вот я сейчас предупреждаю! – нагло ответил бульдозерист.

В это время на парковке появилась Ольга. Я присела за джипом, чтобы сестра не заметила меня. Впрочем, ей сейчас ни до чего не было дела, кроме своей несчастной машины.

– Да что же это такое! – вскрикнула Ольга, увидев свое «Пежо», и схватилась за сердце. – Да кто же это учинил?!

Она огляделась по сторонам, увидела бульдозериста и двинулась на него, выставив перед собой свое главное оружие – ногти, покрытые скромным светло-розовым лаком.

– Ты, козел винторогий! – закричала она полным ненависти голосом. – Я тебе за свою машинку глаза выцарапаю! Ты у меня кровавыми слезами будешь плакать!

Бульдозерист понял, что на этот раз имеет дело с действительно серьезным противником, и здесь одними словами не отделаешься. Он захлопнул дверцу кабины и дал задний ход, удаляясь к переулку, где надеялся на моральную и физическую поддержку своих коллег. Ольга бежала вслед за бульдозером, выкрикивая такие слова, которых я не ожидала от своей воспитанной и цивилизованной сестрицы.

Вслед за Ольгой бежал охранник парковки, который ловил ее за рукав и уговаривал:

– Ольга Антоновна, не связывайтесь с ним, это такой народ, не оберетесь неприятностей… у вас же машина застрахована, случай ясный, страховой, вам все быстро выплатят…

– А ты, урод, вообще заткнись! – выпалила Ольга, повернувшись к охраннику. – Тебе за что деньги платят? За то, чтобы ты ворон считал? Это твоя вина!

– Ольга Антоновна, я признаю… – лепетал парковщик. – Я, конечно, недоглядел. А только что я мог сделать? Он прет как танк! Не ложиться же мне под гусеницы…

– Урод! – коротко ответила Ольга, однако чувствовалось, что запал у нее постепенно спадает. Видимо, она осознала, что не справится в одиночку с целой бригадой дорожных рабочих.

– Ольга Антоновна, вам все выплатят! – лепетал охранник. – Ясный же случай!

– Выплатят! – передразнила его Ольга. – Пока еще выплатят! А на чем я все это время ездить буду? На метро? И потом, мне мою машинку жалко, я ее любила, как человека!

– Ольга Антоновна, я понимаю… – бормотал парковщик.

– Да что ты можешь понимать? – отозвалась Ольга и понурившись побрела к дверям офиса.

Честно говоря, я тоже не понимала смысла происшедшего.

Зачем таинственная злодейка наняла бульдозериста? Для чего ей понадобилось корежить Ольгину машину? Неужели только для того, чтобы мелко напакостить ей?

Нет, это как-то плохо вписывается в картину событий.

Эта таинственная особа, судя по ее собственному признанию, убила журналиста Каренина. Она же трижды покушалась на мою жизнь, в результате чего убита посторонняя (хотя и не совсем невинная) девушка. И после таких жутких преступлений она всего лишь крушит бульдозером машину Ольги?

Как-то это мелко и нелогично.

И еще одна мысль меня покоробила. Знает ли Ольга о том, что ее сестра погибла под бетонной плитой? И если знает, то хоть одна печальная мысль шевельнулась в ее голове? Проще говоря, расстроилась ли она хоть немного? А то вон по поводу машины ишь как раскричалась. А сестра – ну что, была и нету…

Утром я проснулась не очень рано от бьющего в окна солнца.

Окна в мастерской Аристарха были огромные и выходили на восток, занавески – из тонкого ситца, свободно пропускающего солнечный свет, поэтому утром моя комната оказалась залита светом, как театральная сцена в ослепительном сиянии рампы.

Я какое-то время провалялась в постели, накрыв лицо подушкой, но так и не смогла больше уснуть и поднялась, намереваясь не тратить день впустую.

В полусне я неожиданно для себя приняла решение открыться Ольге.

Все события последних дней, особенно подслушанный вчера разговор Григория с его сообщницей, говорили о том, что сестра не причастна к покушениям на мою жизнь, более того – ей самой грозит опасность от криминального дуэта. Причем опасность тем более реальная, что один из злодеев, Григорий, живет рядом с ней, в одной квартире, и Ольга не подозревает о его истинных намерениях. Выходит, он в любой момент может подсыпать ей яд в утренний кофе или «нечаянно» уронить включенный фен в ванну…

Значит, я просто обязана открыть ей глаза на мужа и предупредить об исходящей от него опасности!

И сделать это нужно как можно скорее – пока Григорий не опередил меня и не нанес Ольге предательский удар!

Я понимала, что говорить такие вещи по телефону нельзя и что лучше приехать к Ольге до работы и поговорить с ней с глазу на глаз.

Да, но ведь Григорий может оказаться дома! Тогда я не только не смогу поговорить с Ольгой, но и раскроюсь раньше времени перед противниками, а ведь сейчас мое главное, если не единственное преимущество – то, что они считают меня мертвой…

Тут я вспомнила вчерашний удачный опыт, когда я подслушала важный разговор, прикинувшись статуей, и решила повторить этот эксперимент.

Не в том смысле, конечно, чтобы заявиться к Ольге домой в виде бронзового охотника, гипсовой девушки с веслом или гранитной статуи Командора, а только в том, чтобы предварительно загримироваться до неузнаваемости.