Засада. Спецназ 1941 года - Сергей Пивень

Черняк в отчаянии ругнулся, поняв, что из своего пистолета «стервятников» ему было не достать — слишком далеко. Напрягшись, закричал:

— Сержант, уходят! К самолетам уходят!

Из разведчиков ближе всех к тому месту, где они стояли, находился Колодин. Обернувшись на крик капитана, он сразу же заметил бегущих по полю немецких летчиков, перевернулся на спину и дал по ним очередью из автомата. Пилоты бежали далековато друг от друга, а потому пули сержанта свалили лишь одного. Летчик рухнул на землю и больше не дернулся. Второй, видя, что подобная участь может грозить и ему, побежал из стороны в сторону, петляя, словно заяц.

Капитану с его места было плохо видно, но по внешнему облику и телосложению он догадался, что в живых из летчиков остался тот, кого Реммер назвал Майнцем — пилот «Мессершмитта». Значит, Колодин подстрелил Науманна — пилота «Юнкерса».

В это время пламя полностью охватило дежурку, и под прикрытием огня и дыма разведчики поползли вперед, сжимая кольцо вокруг бараков с немцами. Их уничтожение было теперь лишь вопросом времени. Однако капитана тревожила другая мысль: что делать с Майнцем? Хорошо, если он улетит на самолете с поля боя, а если он все-таки решится атаковать их сверху, ведь недаром же он тренировался целую неделю на мирных жителях?

Поначалу Черняк не понял, почему Майнц резко свернул в сторону и бежал теперь не к своему «Мессершмитту», а к «Юнкерсу». Но увидев, что кабина истребителя закрыта, а у бомбардировщика она распахнута, понял: Майнц опасался, что в момент, когда он станет открывать кабину, он уже не будет находиться в движении, тогда, соответственно, будет представлять собой отличную мишень, и его запросто могут подстрелить. Им двигало в тот момент единственное желание — выжить, выжить любой ценой.

Когда Майнц с разбегу вскочил на крыло, а с него ловко нырнул в кабину, захлопнув сверху за собой стеклянную крышку, Черняк увидел Сиротина. Тот, не опасаясь, что по нему могут открыть огонь засевшие в бараках немцы, открыто бежал по полю к теперь уже одиноко стоявшему «Мессершмитту». Майнц к тому времени уже успел вырулить «Юнкерс» и теперь разгонял его по полю, намереваясь поднять в небо. Когда это удалось, повернул машину и взял курс на запад, в глубь территории, контролируемой немцами.

Сиротин тоже, видимо, не зря обучался в летном училище. Нырнул в кабину «Мессершмитта» и завел двигатель так, словно это был его собственный самолет. Взлетев, на большой скорости устремился в погоню за «Юнкерсом».

Теперь, когда стало понятно, что Майнц, преследуемый Сиротиным, не рискнет атаковать их сверху, разведчики с удвоенной энергией усилили натиск на гитлеровцев. Тактика была простой: пока одни вели по баракам непрерывный ураганный огонь, не давая немцам высунуться, другие подползали ближе и синхронно бросали гранаты кто на крышу, кто под двери. От взрыва крыша обваливалась, барак загорался, после чего, повинуясь инстинкту самосохранения, немцы бросались через подорванные гранатой двери в открытый проем наружу, где попадали под уничтожающий огонь разведчиков. Так уже было разгромлено два барака, оставался последний, третий.

Тем временем в небе шел свой бой. Сиротин уже видел впереди себя вибрирующий хвост «Юнкерса». Когда он попытался пристроиться к нему сзади и скосить очередями, пилот бомбардировщика резко ушел вправо, по-видимому, разгадав маневр истребителя. Сиротин потянул ручку штурвала на себя, направив «Мессершмитт» вверх. Теперь он решил действовать иначе: расстрелять «Юнкерс», находясь сверху него. Его задачу могли облегчить облака, под прикрытием которых можно было подобраться к бомбардировщику вплотную, но их не было — небо, как назло, было чистым.

— Не уйдешь, гад! Не сможешь! Не дам! — вовсю орал Сиротин, пытаясь занять более выгодную позицию для стрельбы. — Это тебе не деревни! Это тебе не женщины и не дети! Сейчас, сейчас!

В какой-то момент Сиротин увидел, как от «Юнкерса» отделились черные точки и друг за другом полетели вниз.

«Бомбы сбрасывает, сволочь! Хочет скорость и маневренность себе увеличить! — догадался Сиротин. — Поздно, гад, поздно!»

Наконец-то он поймал в прицел фюзеляж «Юнкерса» и нажал на гашетку. Пули прошили корпус и повредили хвост. «Юнкерс» задергался, теряя управление. Пилот уже не мог контролировать свою обреченную машину, и бомбардировщик летел теперь ровно, представляя собой отличную мишень.

— Ну вот и все, долетался, сволочь!..

Зловеще улыбнувшись, Сиротин длинной очередью полосонул по хвосту, тот разлетелся на мелкие кусочки, и самолет стал кувыркаться в воздухе, пока с усиливающимся вращением камнем не полетел вниз. Сверху Сиротин видел, как «Юнкерс» рухнул на землю, оставив после себя столб огня — горючего в его баках было еще предостаточно.

Покружив над местом падения бомбардировщика, Сиротин развернул самолет обратно на аэродром. Когда долетел, увидел, что бой окончен, на поляне догорали последние строения, а вокруг них суетились разведчики. Значит, можно спокойно приземляться. Сиротин зашел на вираж, потом начал снижаться.

К остановившемуся «Юнкерсу» первым подбежал Черняк. Сиротин вылез из кабины, провел ладонью по лицу, тряхнул головой.

— Конец «Юнкерсу», товарищ капитан. Сбил я его, в землю он врезался.

— А пилот?

— Погиб.

— Сколько у «мессера» горючего?

— Перед тем как мне взлететь, самолет был полностью заправлен. Израсходовал я немного. А что?

— До линии фронта дотянешь?

Летчик удивленно посмотрел на капитана.

— Должен. Горючего хватит… Только я не понимаю, товарищ капитан…

— Это мой приказ, Сиротин. Нужно переправить в Центр важнейшие документы. Вот эти… — Черняк протянул летчику планшет. — Там карта с указанием точных мест всех аэродромов, аналогичных этому. Я допросил майора Реммера, и тот сказал, что таких аэродромов по всем фронтам сотни и готовят на них молодых пилотов люфтваффе. Перед тем как отправиться на фронт, они тренируются на мирных жителях у себя в тылу, на наших людях, Сиротин. Бомбят их дома и расстреливают с воздуха. Понимаешь теперь, как важно передать координаты таких аэродромов нашему командованию? Эти аэродромы должны быть уничтожены. На той карте, что я тебе передал, только небольшая их часть, но все же… Так что времени нет, Сиротин. Заводи мотор и лети. Я передам по рации, чтобы наши в твой самолет не стреляли… Давай…

Черняк пожал Сиротину руку, и тот запрыгнул обратно в кабину. Уже оттуда помахал капитану рукой, развернул самолет и пошел на взлет.

Дождавшись, когда «Мессершмитт» скроется в небе черной точкой, Черняк зашагал обратно. Время, как всегда, поджимало: нужно было еще многое сделать. И перво-наперво сообщить по рации в Центр координаты аэродромов «стервятников», которые капитан записал в свой блокнот, перед тем как отдать Сиротину карту майора Реммера. К тому же он решил, что будет просить командование поставить Сиротина летчиком на самолет, регулярно снабжающий его группу всем необходимым. В деле он проверен, да и не место ему в лесу диверсантом быть, каждый должен заниматься своим делом. А пилот, как стало теперь понятно, он первоклассный. Долетел бы вот только…