Живые. Книга 3. Земля будет принадлежать нам - Варвара Еналь

– Сенат. – Старик довольно улыбнулся. – Всю жизнь положил на службу родине, можно сказать. Под старость попал на эти острова, списали меня, можно сказать. А тут народ восстание замутил. Я к ним присоединился, потому что в Сенате уже тогда бардак был. Ввели чипы всем, обязательно. Якобы они лечили от вируса. Мне не хотелось иметь в башке управляющие штуки, да и детям своим я не советовал. Вот мы и подключились к восстанию станций. Я и мои мальчики. Я ведь, знаете, из старых жителей Земли, из тех, кто еще мог иметь семьи. Потому мы сюда и перебрались с сыновьями, чтобы жить без указок сверху, как нам поступать.

– Так ты семейный, – понимающе протянул Григорий. – Тогда, можно сказать, тебе повезло.

– А ты? – поинтересовался Макс.

– Не успел. Женился вот недавно. Но детей у нас нет и не будет.

– Да-да. Обязательная стерилизация и дети из пробирки. Мы с мальчиками избежали этого, нам удалось.

– А где сейчас твои сыновья?

Жрец пристально посмотрел на него и покачал головой. Потом заговорил, но его голос уже не звучал так бодро.

– Полегли все во время восстания станций. Все трое. И лежат там, перед дверью, на пригорке. А жена умерла давно, еще в эпоху эпидемий. Я сам вырастил моих мальчиков.

Дальше Таис не стала слушать. Она проверила шкафы в медотсеке и убедилась, что здесь действительно приличный запас лекарств. И антибиотики, и антисептики, и витамины – все, что может понадобиться.

Открывать полупрозрачные пластиковые дверки с блестящими металлическими ручками было невероятно здорово. Выдвигающиеся верхние ящики-контейнеры, которыми можно было управлять с небольшого экранчика, расположенного сбоку от шкафов; полный список всего, что находится на полке, тут же, на голограммках, появлявшихся около ручки каждой дверки. Это называлось цивилизацией, и Таис с невероятным облегчением поняла, что давным-давно желала оказаться в такой цивилизации.

И что бы там ни говорил Федор о свободе, лучше иметь такую свободу, которая не унижает и не заставляет трудиться, словно управляемый робот, выполняя бесполезную и нудную работу.

Нашелся и энергетический коктейль в высоких белых бутылочках. Федор уже пил такой перед полетом, поэтому Таис протянула ему лекарство, сунула таблетки и поинтересовалась, сможет ли он принять душ.

– Ты такой грязный, что ужас… – улыбнувшись, заметила она.

– На себя посмотри, мартышка, – буркнул в ответ Федор, но без улыбки.

Он выглядел таким помрачневшим и усталым, что оставалось только удивляться, как ему вообще удается держаться на ногах. Таис и сама качалась от усталости.

– Пойду найду нам каюту, – проговорила она.

– И душ, – добавил Федор.

Внутри крейсера было два широких коридора с закругляющимся потолком и слегка наклоненными стенами. Почти все каюты здесь размещались внутри корабля, потому окошек в них не наблюдалось. Да Таис не мечтала о каюте с окошками. То, что она обнаружила, ей очень понравилось. В каждом коридоре находилось по три каюты, и все они, хоть и небольшие, имели по две довольно широкие встроенные в стены кровати-полки, по высокому, тоже встроенному в стену, шкафу и маленькому столику, оснащенному плоским монитором. Каждая каюта была подключена к общему серверу крейсера.

В каждой каюте был душ, совсем маленький и узенький, но горячая вода бежала исправно.

А в самом конце одного из коридоров Таис обнаружила довольно вместительную каюту-спальню, где посередине находилась большущая кровать, а по стенам тянулись полки с бумажными книгами.

Полки с книгами!

Это же наверняка книги Андрея Шереметьева!

Таис тут же решила, что именно эту каюту и займут они с Федором. Она провела рукой по мягкому покрывалу, заглянула в шкаф и обнаружила там круглого робота-уборщика, точь-в-точь такого, как на Моаге.

Отлично! Просто отлично! Вот кто приведет каюту в порядок, пока Таис и Федор будут отдыхать.

Робот управился аккурат к тому моменту, когда и Таис, и Федор, оба чистые и в чистой одежде, завалились на широчайшую постель.

– Федь, тут даже пахнет кондиционером для белья, – восторженно проговорила Таис, – а не дымом и не рыбьей чешуей…

– Какая разница, чем пахнет, Тай! Я так хочу спать, что…

Федька не договорил. Таис услышала его мерное, спокойное дыхание и улыбнулась.

Провела ладонью по отросшим, влажным после душа волосам Федьки, дотронулась до тонкого, заживающего шрама на шее – следа недавних битв. Посмотрела на свои руки.

Ее шрамы от ожогов тоже благополучно заживали и вовсе не беспокоили, даже на правой ладошке оставалось лишь красное пятно.

На столике рядом с кроватью поблескивал высокий тюбик с заживляющей мазью. Таис улыбнулась и закрыла глаза.

Но тут же подскочила. Выбралась в коридор и пошла на голоса, доносившиеся из медотсека. Ей вдруг до смерти захотелось убедиться, что они действительно в безопасности и им ничто не угрожает.

В медотсеке сидели жрец и Йомен, они пили что-то из маленьких фляжек и болтали как старые друзья. Макс подстриг свои патлы, побрился и теперь вдруг стал выглядеть как заправский пилот. Йомен, все еще бородатый и усталый, но уже вымытый и переодетый, устроился в кресле, привалился к спинке и задавал множество вопросов.

Таис тоже хотелось их послушать, но сил уже не было.

В капитанской рубке Григорий все еще разбирался с катером. Троих мальчишек Таис обнаружила спящими в каютах. Глядя на лохматые чистые головки мальчиков, уместившихся на одной постели и обнимавших друг друга, Таис вдруг подумала, что здесь, на крейсере, все трое могут получить хорошее образование и стать умными людьми. И всякое глупое поклонение обезьянам навсегда останется в прошлом.

Да и она сама с удовольствием жила бы на крейсере. Ей знакомо многое из здешнего оборудования, знакомы катера, стоящие в шлюзовом ангаре. Она просто создана для того, чтобы здесь жить.

Вот тут и должен быть ее дом.

1

У Питера Паркера в комнате царил идеальный порядок. Идеальнее просто не бывает. Тонкие палочки-флешки, на которых хранилось огромное количество информации, он размещал на специальных круглых подставках, в специальных пазах. Так как мальчик-паук был все-таки роботом, он определял содержимое флешки, просто прикасаясь к ней.

Потому никаких пометок и отличительных знаков на одинаковых белых коротких палочках не предусматривалось.