Недостаточно хороша - Стелла Вайнштейн

– Все такое аппетитное, как ты узнал, что я люблю?

– Маш, мы обедали вместе уже раз пятьдесят, я прекрасно знаю твои вкусы, разве это сложно?

Я задержалась на мгновение, раздумывая, как поступить, а потом решительно отодвинула со стола лэптоп Игоря, села за стол, как полагается, и, как я обещала диетологу, с удовольствием съела ужин, тщательно разрезая еду на кусочки.

Надо сказать, что, конечно, я обращала намного больше внимания на тарелку, в конце трапезы была абсолютно уверена в количестве съеденной еды. Чувство голода было полностью удовлетворено.

За маленьким столом было место для меня одной. Максим сидел рядом на краю кровати, балансируя тарелку на костлявых коленях. Он разрезал котлеты на мелкие кусочки и придирчиво рассматривал каждый, прежде чем отравить в рот. С ним было очень уютно.

– У меня дома такие же порядки, – сказал он. – Едим только за столом и в тишине.

Я окинула взглядом худощавую фигуру парня и про себя подумала, что не отказалась бы выглядеть, как он. Максиму же, наоборот, пошло бы больше заниматься спортом и набрать мышечную массу.

– Кстати, как у тебя дома? – невинно спросила я.

– Ничего особенного, все здоровы, слава богу. А как у тебя?

– Хорошо, – кивнула я.

Мама говорила по телефону шелестяще-тихим голосом, на грани плача, а папа отказывался отвечать на вопросы о Нике. Я ужасно беспокоилась и боялась предстоящей поездки домой.

Максим пристально посмотрел на меня, будто догадываясь, что за вежливым оборотом скрывается черная пропасть тоски. Может быть, если бы он поинтересовался, я бы открылась ему, спросила совета, сбросила с плеч часть ноши. Но Максим молчал, как бы обозначая незримую черту между нами, где кончаются приятельские отношения и начинается что-то намного более интимное и близкое.

Он всегда останавливался перед этой чертой.

– Маш, а где ты хочешь работать после окончания учебы?

Я все больше понимала, что сидеть в лаборатории, работать над геномом не для меня. Все, что касалось биологии, я ненавидела, меня привлекало программирование и сложные математические задачки, но и над этим корпеть всю жизнь не очень привлекало. Я все так же хотела стать большим начальником, но нельзя же признаваться в этом вслух!

– Хотелось бы найти ребят с хорошей идеей и превратить ее в реальность. Короче, присоединиться к хайтек-стартапу или создать его.

– У тебя есть что-то на примете?

– Пока нет, но мы только начали. Мне нравится сама идея работать над чем-то новым, а не проводить годы маленьким винтиком в большой махине.

– Для этого требуется опыт.

– Ты прав, – я сама это понимала и поэтому твердо решила в следующем году начать работать в местном филиале «Майкрософта». Они набирали самых способных студентов на неполную ставку. – А что бы хотел делать ты?

Максим пожал плечами и поставил пустую тарелку на стол рядом с моей.

– Думаю написать хороший софт для больниц.

– Для больниц? Откуда ты это вообще взял?

– У меня сестра мелкая долго в больнице лежала. Лейкемия.

Он произнес это слово по-особенному, тщательно подчеркивая каждую букву «л-е-й-к-е-м-и-я», будто название мифического животного, про которое читал только в книгах, а оно вдруг появилось на пороге и сожрало всю твою семью. У меня от ужаса округлились глаза, я не знала, что сказать.

– Она совсем маленькая была, три года. У нас в семье до тех пор очень уважали медицину вообще и врачей в частности. Я, например, тогда собирался пойти на врача, думал, они вроде героев.

В комнату открылась дверь, зашел Игорь. Я мельком окинула его взглядом и снова посмотрела на Максима, мне ужасно не хотелось, чтобы его прерывали. Я испугалась, что Максим замолчит и мы уже никогда не вернемся к этой теме.

– А на самом деле у них в больнице бардак, – продолжал Максим, не обращая внимание на нового человека в комнате. – Они постоянно теряли ее анализы, – Максим прикусил губу. – Ты знаешь, каково это – заново колоть трехлетку? Мы дежурили подле нее круглосуточно: родители, я и Катя, моя сестра. Лечащий врач была молодая дама, модно и слишком открыто одетая, не очень опытная. Они до сих пор все записывают на бумаге в личной папке больного, ты знала?

Я кивнула головой.

– Так вот, у врачихи был неразборчивый почерк, чтоб ее за это… Если бы ты знала, сколько пришлось пережить за тот год! Один раз сестре вкололи десятикратную дозу лекарства, в другой ей забыли прописать оксалиплатин из курса химиотерапии. И все не по злому умыслу, Маша, понимаешь? Просто медицина все еще в каменном веке, все делают по старинке. Компьютеры везде – в банках, университетах, даже в ресторанах. Почему в больницах до сих можно карябать как курица лапой?

– Я очень сочувствую…

– Да не смотри на меня так, Маша! Моя сестра давно выздоровела, все уже в прошлом.

Я шумно выдохнула от облегчения.

– Максим, я в больницах не была никогда, не пришлось. Но скажи, почему люди терпят это безобразие? Если потеряли анализы больного раком ребенка, то, наверное, теряют и сотни остальных, не говоря уже о неправильном лечении! Давно должны были пожаловаться и исправить ситуацию…

Игорь и Максим одновременно прыснули, заставляя меня проглотить конец предложения.

– Ты не можешь быть настолько наивна, Маш. В больницах полно и более насущных проблем, не хватает денег на лекарства, врачей, медсестер, а ты считаешь, что все проблемы легко исправить.

Я обиженно насупилась – терпеть не могу, когда меня считают наивной дурочкой, и попыталась объясниться:

– Дело ведь в жизненной необходимости. Если бы я попала в больницу, то не готова была бы терпеть и малейшей ошибки касаемо моего тела и здоровья. Если людям что-то важно, они за это борются, разве не так?

Максим пожал плечами. Игорь воспользовался моментом и присел на кровати напротив меня рядом с Максимом.

– Наверное так, – сказал Игорь. – Просто никто не хочет думать, что случится во время болезни и несчастья, а потом слишком поздно.

Игорь, как всегда, схватил самую суть проблемы. О сирых и убогих благополучные люди не думают. Я сама никогда не задумывалась над состоянием больниц. Говорили, что там ужасно – что ж, много чего ужасного есть в мире. Если у Максима получится написать хорошую программу для больниц – это замечательно. Только почему-то мне кажется, что для программы нужен компьютер, для компьютера деньги, и тут мы возвращаемся к краеугольному камню.

Максим повернулся к Игорю и спросил:

– А что бы ты хотел делать после учебы?

– Мне очень нравится работать с Сашей, – Игорь по-простому назвал профессора Килдыша по имени. – Справляться с задачами, которые никто до нас в мире не решил, или еще лучше – придумывать свои собственные. Я хочу оставить в мире след, свое изобретение, свой вклад в мировой прогресс. Прожить жизнь так, что когда буду стариком, посмотрю назад и увижу – от меня была польза, я не зря родился. Я пошел на биоинформатику, потому что решил, что за ней будущее. Сейчас делают множество открытий в области человеческого генома. Откуда мне было знать, что их дата-базы это такая скукота?