Академия мертвых душ - Матильда Старр

Кажется, дознаватель обалдел от такой наглости, а изумлённые взгляды ректора и декана устремились теперь на него.

– Той ночью, когда на меня напали. Вы хотели посадить меня в камеру, потому что там не работает магия. Ну, чтобы проверить – насчёт Рыжика.

Кажется, мне удалось его смутить, но он быстро взял себя в руки.

– А распилить решётку тоже я тебя надоумил?

– Нет, конечно. Я вообще-то не очень рассчитывала, что что-то получится – пошла чтобы проверить. А решётка сама вывалилась – она заржавела от времени.

Ректор нахмурился, и я почувствовала себя виноватой. Это ведь его забота – чтобы Академия была защищена. А получается, что он не справился.

– Если у тебя появились подозрения, ты не должна была сбегать из Академии. Ты должна была прийти ко мне и обо всём рассказать. Мы бы сами всё проверили.

– Я хотела, – с честными глазами соврала я. Уж точно не хотела. Ни одной минуточки. – Но вы подозревали магистра Рониура. Я подумала, что вы и слушать меня не станете. А времени не было. Магазин вечером закрывается.

Дознаватель ещё долго задавал вопросы, пытался поймать на несоответствиях, спрашивал одно и то же, но другими словами, пока, наконец, ректор не сказал:

– Думаю, беседу можно считать оконченной. Вы же видите: виной тому, что леди Юлия оказалась втянута в эту историю, – её живой ум и некоторое стечение обстоятельств, а отнюдь не злой умысел.

– Я в этом всё ещё не уверен, – не сдавался дознаватель. – Слишком много странностей в этой истории. И я буду ходатайствовать перед королём, чтобы в дальнейшем допросы продолжались там, где они и должны проходить.

Моё сердце сжалось от ужаса, я беспомощно посмотрела на ректора, словно ища его поддержки.

– Я уже направил запрос в королевскую канцелярию. В результате этой истории я… хм… имел возможность протестировать ментальный дар леди Юлии, и могу смело утверждать: он уникален. При определённой тренировке она имеет все шансы стать ментальным магом первого уровня.

Уж не знаю, что это значило, но дознаватель переменился в лице и покосился на меня чуть ли не с испугом.

– Вы ведь знаете, каким ценным для короны может быть такой специалист? Ответ из канцелярии пришёл сегодня утром. Мне рекомендовали обучать одарённую студентку на факультете защиты и лично курировать её занятия ментальной магией.

При этих словах декан Хорвирет крепко сжал кулаки, а взгляд его стал таким суровым, какого я никогда не видела.

Факультет защиты? Вот уж чего я не ожидала. Пока дознаватель метал глазами молнии, ректор обратился ко мне и мягко сказал:

– Леди Юлия, вы можете быть свободны. Отдохните хорошенько, вас ждёт непростой год.

И я на негнущихся ногах вышла из его кабинета.

Я вернулась в свою комнату, мы с Эрмилиной наскоро поужинали и она убежала.

Ей наконец-то разрешили увидеться с Майком, а я с удовольствием вытянулась на кровати. Рыжик устроился рядом и громко тарахтел, демонстрируя, как рад меня видеть.

Только сейчас я почувствовала, что все неприятности позади. Ни в лазарете, ни тем более в кабинете ректора под суровым и подозрительным взглядом дознавателя выдохнуть я не могла.

Эта история и правда отлично для меня закончилась. Когда влетели королевские стражи, началась такая суматоха, что никто и не заметил, что мои руки не были скованы, и даже браслет дознавателя металлическими обломками валялся на полу. И сам дознаватель, похоже, упустил эту маленькую деталь – иначе вопросов ко мне сегодня было бы гораздо больше.

А мне нужно было поговорить с медведем. В конце концов, он имел право всё знать – и так сидел здесь несколько дней в неведении, ожидая нашествия живых мертвецов.

Я пересказала все свои приключения, начиная с того, как справилась с решёткой и заканчивая перстнем, схваткой со старухой и освобождением пленников. Он слушал внимательно и задавал вопросы, особенно его заинтересовала книга. Он просто замучил меня, выпытывая детали: какая обложка, какие страницы, насколько плотная бумага, какие именно камни были вставлены в переплёт.

– Ты издеваешься? – спросила я у медведя, когда устала напрягать память. – Меня чуть не убили, а я должна была книгу рассматривать?

– Разумеется! Когда еще такое увидишь!

Тут я точно была с ним не согласна. Я была бы рада никогда в жизни больше не увидеть ничего подобного. И вообще, пришла пора мне задавать вопросы.

– Откуда ты знал о тайнике? О подпиленных решётках? Ты же говорил, что того узника казнили? И он явно никому ничего не успел рассказать.

– Я так не говорил, – буркнул медведь, и я задохнулась от возмущения. Что за манера, вот так вот внаглую врать? – Я сказал, что его повели на казнь. И больше он в эту камеру не вернулся.

– Не вижу разницы, – заявила я.

– Казнить его не успели. На замок напали, и, пока шла оборона, пленнику удалось сбежать.

Что ж, возможно, я поторопилась обвинить медведя во вранье. Но уж точно он кое-что утаивал.

– И что с ним стало после?

– Не помню, – недовольным голосом сказал он, и я поняла: помнит ещё как, но говорить не собирается.

– А что за перстень? И медальон? – я вытащила их из кармана и показала медведю. Он замолчал.

– Перстень – простенький артефакт, – сказал он после паузы. – Снимает ограничения магии. Но в тюремной камере оказался совершенно бесполезен, слишком слабенький.

– А медальон? – раз уж мне попали в руки такие старинные редкости, было интересно узнать о них побольше.

– Медальон вообще не магический. Просто памятная вещица. – И что-то такое было в голосе медведя, когда он об этом говорил, что сердце против моей воли ёкнуло от жалости. Это было что-то личное, очень личное.

Я задавала своему плюшевому приятелю ещё вопросы, но он больше не отвечал, будто ушёл в себя и думал о чём-то таком, чего мне знать, по его мнению, не положено.

А я думала о нём. И вопросов было больше, чем ответов. Я не сомневалась, что существо, вселившееся или каким-то образом помещённое в мягкую игрушку – древнее, очень древнее. Неспроста же он легко говорит о том, о чём в этом мире уже давно никто не помнит. И наверняка именно он томился сотни лет назад в темнице замка. Слишком уж много деталей знал.

То есть, что-то о себе он всё-таки помнит, но не спешит об этом рассказывать. И всё же, если всё это так, непонятно, как он мог оказаться в этом нелепом медведе. Если даже железные решётки истлели за прошедшие века, то от плюшевой игрушки и ниточки бы не осталось.

Я могла задавать себе ещё десятки вопросов, но толку? Медведь говорит только то, что считает нужным. И нет никакой возможности его переубедить.

– А что это за «ментальная магия»? – я вдруг вспомнила слова ректора, – и почему для неё нет отдельного факультета?