Бухта надежды. Задача - выжить - Галина Громова

– А где все? Где Миха?

Мужчина с явно проступающей лысиной, которую он тщетно пытался спрятать, зачесывая волосы на макушку, немного замялся.

– У нас тут кое-что случилось. Есть жертвы.

– Ни фига ж себе «кое-что», товарищ подполковник! Ни одного часового снаружи, по территории мертвые собаки шастают, а вы говорите: «Кое-что случилось».

– Вот и двигай к шефу, ему и высказывай претензии. Понял? – Федюнин скрылся в дежурке, а Виктор бросился бежать, но не к начальству, а к Алене.

– Жива?! – выдохнул капитан, увидев жену, сидящую на стуле возле детской коляски. На его голос повернулись все обитательницы кабинета.

– Витя! Витенька! Тут такое… – Женщина прикрыла рукой рот, чтобы не разрыдаться и не разбудить детей.

– Тсс! Тихонько. Иди сюда, расскажешь.

Алена практически бесшумно встала со стула и вышла вместе с мужем в коридор, первым делом обняла его и поцеловала, прижавшись всем своим телом.

– Я точно не знаю, что произошло. Но в какой-то момент послышались крики и выстрелы. Было довольно шумно. Я, как и тогда, в роддоме, заперла дверь и достала пистолет… – Виктор успокаивающе гладил жену по голове и одобрительно кивал. – А потом все стихло. Никитка и Сашка погибли, и дежурный тоже – такой, растрепанный…

– Миха… – упавшим голосом пробормотал Виктор. – А кто такие Никита и этот… Саша?

– Да это мальчишки совсем. Они из спасенных, которых сегодня утром доставили. Решили поиграть – один стащил ключи от этой клетки в холле, а другой пистолет.

– Они что, зомбаков выпустили? От шантропа малолетняя!

Дальнейшие события даже и описывать не нужно было. Скорее всего, по каким-то причинам пистолет не выстрелил, а если и выстрелил, то пацан, стрелявший из него, не попал… Ну не суть важно… И два отожравшихся на трупе своего собрата мертвеца сначала покусали пацанов, и, судя по луже крови, покусали конкретно. Ну а потом уже разбрелись по зданию. Но почему Миха не помешал? Хотя… что тут скажешь… он мог быть у шефа или же просто отключиться от усталости и недосыпа… Эх, Битковский!

Виктор вдруг ощутил такую злость – и на Мишку, что не увидел безобразия, и на пацанов, которые так и не поняли, что происходящее вокруг – не игрушки, а суровая и жестокая реальность, и на их матерей, которые не проследили за детьми. Никитин непроизвольно сжал кулаки, но, увидев испуганно распахнутые глаза жены, постарался успокоиться и тихим голосом проговорил:

– Хорошая моя, иди к Артемке, а я к начальству.

– Хорошо, – согласилась та. – Ужин скоро. Ты голодный?

– Как зверь. Ну все, ступай.

Смирнов был, как всегда, в своем кабинете – раскрасневшийся, усталый и злой, под глазами образовались мешки, а усы недовольно встопорщились, как у испуганного кота. Виктор и не знал, что такое может быть.

– А, Никитин… Ну что там?

– Хреново, тащ полковник! Перед воротами, когда мы подъехали, паслось около десятка зомбаков, а по территории бегало несколько издохших песиков.

– Да в курсе я. Они через решетки забора протиснулись и на часовых напали. Кого-то успели укусить, остальные отбились. А тут еще и это… – Сергей Сергеевич устало поморщился, потирая грудь с левой стороны – видать, опять сердце шалило.

– Перебираться надо, Сергей Сергеевич! В городе все хуже и хуже, у нас перед забором гора трупов как приманка для мертвяков – заблокируют, и все… Амба!

– Да и без тебя знаю, что надо. Но куда? Куда мы всем этим табуном?

Виктор задумчиво глядел в окно…

– Может, к вэвэшникам?

– Нужны мы им… Тем более другой конец города.

– А с военными частями связь есть?

– Битковский там что-то пытался сделать. А что?

– А если связаться с Казачинскими, что близ мыса Херсонес? И близко, и не так людно…

– Так там же россияне стоят.

– Не только, наша часть тоже есть, но она еле живая.

– А ну-ка, ну-ка… – заинтересованно протянул Смирнов. – Поподробнее.

– Да что там подробнее. На Херсонесском мысе стоит Центр радиокосмического наблюдения. Можно к ним драпануть. Если примут, конечно.

– Ото ж. Если примут. – Сергей Сергеевич задумался, теребя свои усища. – Так. На вечернем совещании все более конкретно обсудим. А мне еще нужно кое с кем поговорить. Все, иди отсюда, Никитин!

– Сергей Сергеевич, еще вопрос.

– Давай, – кивнул начальник, что-то ища в мобильном телефоне. – Только быстро.

– Много погибло ребят?

Шеф сразу же после этого вопроса сник и, отложив телефон в сторону, бесцветным голосом ответил:

– Битковский, пацаны, выпустившие мертвяков, дежурный Пономаренко, который на воротах стоял – его собака укусила, – и Юля Самойлова.

– Юлька тоже?! – не поверил Виктор.

– Да, она практически вместе с Битковским была укушена – выскочила на крики пацанов…

Вот так-то… Перед глазами предстала белобрысая Юлька – девчонка еще совсем, в обтягивающих джинсах и уггах, от которых Виктор плевался. Вечная память тебе. И тебе, Миха…

– Тела похоронили?

– Какое там! Некогда и негде. Да и некому – еще не все вернулись.

– Ясно, – устало промолвил Никитин. Хотя ничего не было ясно. И с каждым часом ясность все меркла и меркла. – Пойду я.

10.00. Проспект Генерала Острякова

Степан Рогов

Спалось плохо. Всю ночь снилось ужасное лицо соседской девчонки, черты которого почему-то смазывались и становились похожими на черты лица Катерины…

Степан часто просыпался посреди ночи оттого, что ему мерещился скрежет окровавленных пальцев об оконное стекло, он с ужасом распахивал глаза и фокусировал взгляд на окне – никого! Потом тихо вставал и на цыпочках подходил к балконной двери, так и не решаясь выйти на улицу, посмотреть – не ходит ли кто по площадке, пытаясь проникнуть в квартиру.

Утро парень встретил с радостью и облегчением. Будто свет поднимающегося на востоке солнца, пробивающийся сквозь голые ветви деревьев, мог прогнать кошмары, преследовавшие Степана всю ночь. Было непривычно тихо – не шумели многочисленные автомобили за окном, не скрипели жутким визгом тормоза останавливающихся на светофоре автобусов. Зато появилось нечто новое – совсем рядом прострекотала автоматная очередь. Уж ее-то Степан ни с чем спутать не мог.

Завтракал он без энтузиазма, чего нельзя было сказать о Буле – тот уплетал все за обе щеки, дочиста вылизывая миску. Еще ночью, проснувшись от очередного кошмара, Степан решил, что из города нужно делать ноги. Уезжать парень решил к дальним родственникам, живущим в небольшом поселке на Херсонщине. Все же родная кровь – не водица, на произвол судьбы не бросят. Да и в селе всегда ценились мужики. Правда, землепашец из Степана, как из дерьма конфета, но жить захочешь – не так раскорячишься. А дрова рубить там или хрюшку заколоть Степа умел – не зря он до армии каждые каникулы проводил у бабушки в деревне, где и терся с местными мужиками. Те ему как-то показали, как правильно хрюшку колоть… Тогда-то Степан и крови свиной впервые попробовал, и ухо, подсмоленное горелкой…