Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову - Брэнди Скиллаче

Свои операционные протоколы Уайт оттачивает, пока не получит идеальный для приматов вариант. А потом их нужно «масштабировать» – для применения на людях, и этим он займется в ближайшее десятилетие. Ведь в этом для Уайта и заключается весь смысл экспериментов с животными: ты оттачиваешь технологию на обезьянах, чтобы не «экспериментировать», когда придет час проводить операции на людях. Для людей, подобных Уайту, PETA – и лично Ингрид Ньюкирк – посягают на жизни, которые они, врачи, спасают.

По мнению Уайта, судьба лабораторных крыс волнует зоозащитников больше, чем судьба Кэролайн, которая недавно выступила в школе с докладом о работе доктора Уайта, дополнив его рассказом о своих злоключениях и фотографиями с доктором. Чтобы прооперировать Кэролайн, Уайт почти полтора года работал с животными. Для него эти опыты означали разницу: «успешная операция» – и «девочка в могиле». И он не собирается оставлять заявления PETA без ответа[401]. В марте 1988 года Уайт пишет для Reader's Digest статью под заголовком «Факты об опытах с животными». Он выбрал издание, которое читают по всей стране: журнал лежит на тумбочке у кровати, рядом с телевизионным пультом и в ванной, его зачитывают до дыр и просматривают за завтраком, как утреннюю газету. Это была возможность охватить большую и пеструю аудиторию «обычных» людей.

«Хотим ли мы победить лейкемию? Болезнь Альцгеймера? СПИД?» – спрашивает Уайт в статье. Прежде он упрекал отдельных борцов за права животных вроде Кэтрин Робертс в опасных и отсталых, по его мнению, взглядах, теперь же обличал целые организации. Уайт не против регламентов: ему тоже нужны «здоровые животные, не подверженные физическому или эмоциональному стрессу»[402]. Но цель PETA, утверждает он, – остановить научный прогресс, сделав проведение медицинских исследований невозможным. Хочет ли общество вернуться в темные века медицины, когда дети умирали или становились калеками из-за ныне искорененных болезней? Конечно же, нет. Уайт завершает статью призывом к действию, рекомендуя читателям писать своим конгрессменам, выступать против «бюрократического регулирования, уже недопустимо увеличившего стоимость медицинских исследований»[403]. Сделайте это для науки, просит он. Ради детей.

Статья Уайта станет первым выстрелом в новом и ожесточенном противостоянии. Он ожидал реакции: ради нее все и затевалось. Но Уайт не предвидел, насколько воинственно настроены противники и как хорошо они мобилизованы. После выхода мартовского номера Reader's Digest зоозащитники со всей страны собрались у здания редакции журнала в Плезантвилле (штат Нью-Йорк). Они требовали справедливости; они хотели, чтобы редакция опубликовала опровержение и принесла извинения. Во время этой манифестации по меньшей мере 40 членов PЕТА выступили на пресс-конференции, в ходе которой изложили претензии движения к Уайту; состоялась также церемония возложения венков в память животных, погибших в лаборатории Уайта, а затем были зачитаны письма в поддержку прав животных – от врачей, сенаторов и других людей, которых в тот день не было в Плезантвилле[404].

Примечательно, что до того момента Уайт не был главной мишенью PETA. Позже Ньюкирк признается, что и не подозревала, насколько Уайт важен, – пока он не превратился, как она выразилась, «в существенную часть проблемы, с которой мы пытались бороться»[405]. Поскольку Уайт точно знал, что PETA заметила его вызов, движение сочло необходимым ответить, поясняла Ньюкирк. По ее мнению, Уайт представлял собой чистый образец худшего в своем роде ученого-экспериментатора – поскольку страдал моральной глухотой. И то, что он «без малейших колебаний» резал головы живым животным, все нервные центры которых возбуждены, было для PETA «исчерпывающей информацией»[406]. Ньюкирк назвала деятельность Уайта варварством, сравнила ее со средневековыми пытками и даже работорговлей. «Величайшие зверства в нашем обществе совершаются за закрытыми дверями, – уверяла она. – Исторически всего лишь какое-то мгновение назад… африканцев продавали на чужбину, как сегодня продают шимпанзе»[407]. Люди, настаивала она, должны осознать, насколько это ужасно. «Величайшая ошибка» человека как вида состоит в том, что «мы предпочитаем слушаться экспертов». Экспертов типа Роберта Уайта, который «не думал, что кто-то посмеет его тронуть»[408].

Дом Уайтов в Шейкер-Хайтс с годами пустеет. С родителями живет только Рут, забегают Маргерит и иногда Джимми, студент Кливлендского университета. Словом, в доме чаще всего находятся Патрисия, сам Роберт и их младшая дочь, а когда звонит телефон, трубку снимают не раздумывая.

В трубке помолчали. Затем незнакомый голос прорычал: «Нам нужен Мясник». Кто-кто? Патрисия бросает трубку. Снова звонят. И будут звонить и звонить. Зоозащитники узнали телефон Уайта. Его секретарше в «Метро» тоже приходится выслушивать подобное. «Где Доктор Мясник?» – спрашивают ее. Случалось, выражались резче. Где убийца обезьян, где тот тип, с чистой совестью устраивающий террор против разумных животных? Вскоре начнут приходить и письма. В тонких конвертах бомбы не поместились бы, но иной раз они нашпигованы словесными угрозами, и Уайту не хочется рисковать. Недавно в Великобритании едва не погиб доктор Андор Себестени из Imperial Cancer Research Fund (Государственного фонда исследований рака), чью машину заминировали за то, что он ставит опыты на животных[409]. О звонках и письмах Уайт, как положено, сообщает в полицию и теперь остерегается брать трубку телефона.

К концу года в адрес Уайта поступило как минимум три угрозы взрыва, его семью охраняют полиция и ФБР (а еще, по непонятной причине, Секретная служба США)[410]. Но все же это выглядело скорее как демонстрация поддержки, а не как демонстрация силы. Это никак не повлияло на распорядок дня семьи, и Патрисия Уайт – неизменно само хладнокровие – почти не обращала внимания на присутствие агентов. И все-таки некоторые угрозы не остались пустыми словами.