В ее постели - Дебора Макгилливрей

– Я поднимаю кубок за Дракона Шеллона, поверженного любовным безумием! – Слова прозвучали невнятно, но громко.

Все взгляды обратились в сторону Дирка Пендегаста, который встал и теперь поднял свой кубок. Глаза рыцаря остекленели от выпитого, было ясно, что демоны пожирают его внутренности.

Деймиан стиснул зубы. Эйтин была напугана Пендегастом, но, к своему отвращению, Деймиан давно подозревал, что негодяю нравится, когда женщины съеживаются перед ним. Один из лучших рыцарей Джулиана, Дирк, как ни отвратительно, любил унижать женщин. Ходили слухи, что он охотится на служанок и насилует маркитанток, доказательство тому – то, что он едва не изнасиловал Тамлин.

– Любовное безумие? – Чуть заметно дергающийся мускул на лице Джулиана свидетельствовал о сдерживаемом гневе. Только дурак бросает вызов Джулиану Шеллону.

– Да, это болезнь, и вы больны, милорд. – Глупец отвесил широкий шутовской поклон. – Возможно, неизлечимо. Эта болезнь даже сильнейших превращает в комнатных собачек. Разрушает мозг.

Еще две недели назад Шеллон говорил, что отправил послание барону Пендегасту, старшему брату Дирка, Джулиан просил, чтобы Дирка отозвали в фамильное имение, что в его услугах больше не нуждаются. К сожалению, ответа до сих пор не было. Барон надеялся, что Джулиан даст Дирку во владение какой-нибудь феод. Деймиан знал, что этого никогда не случится. Шеллон хотел удалить Дирка из Глен-Шейна.

Деймиан заметил, что правая рука Шеллона обманчиво небрежно скользнула вниз, к рукоятке кинжала Тамлин, который он носил за поясом. После того как Пендегаст напугал Эйтин, Деймиан с превеликим удовольствием увидел бы, как мерзкий щенок будет проучен, но Сент-Джайлзу почему-то казалось, что Дирк не так пьян, как притворяется, что он намеренно вызывает у Джулиана именно такую реакцию. Возможно, он полагал, что рана Джулиана на запястье хуже, чем она есть. Тамлин весь вечер баловала Шеллона. Вероятно, Дирк предположил, что она делала это из необходимости, а не из любви. Иначе Дирк никогда бы не осмелился бросать Джулиану вызов.

Дабы пресечь надвигающееся столкновение, Деймиан со стуком поставил на стол свой золотой кубок, чтобы отвлечь внимание Джулиана от Дирка.

– Сэр Дирк переусердствовал сегодня с вином. Пендегаст, закрой свой рот, пока ты не испортил нам ужин своим пьяным вздором.

– Любой лекарь подтвердит мои слова. Это болезнь, повторяю. А где есть болезнь, есть и лекарство. Разве наша церковь не говорит, что женщины развращают нас, делают слабее? Ни один мужчина не должен подвергать такому унижению свою честь и гордость. Женщины должны знать свое место. Подчиняться своим повелителям. Настоящий мужчина никогда не позволит ни одной из них водить себя на поводке.

Джулиан вскочил на ноги.

Деймиан легонько удержал его за руку и тихо предостерег.

– Не обращай на него внимания. Его слова бьют из зеленого источника зависти.

– Лекари пускают кровь… вытягивают отвратительный яд, ослабляющий душу и тело. Чтобы прижечь рану и предотвратить гниение, прикладывают каленое железо. Мужчине же, чтобы излечиться от этой вероломной болезни, которая иссушает душу, надо переспать с другой женщиной. Тогда, и только тогда, избавит он душу, разум и тело от этого недуга. Если это не поможет, надо уяснить для себя, что все они одинаковы. Готовы лечь под другого, не успеет он отвернуться. Тот дурак, кто думает, что хоть одна из них чем-то отличается от остальных. Леди кричит от наслаждения точно так же, как какая-нибудь грязная свинарка. Печально, что наш самый могущественный воин повержен плотской лихорадкой.

Не успел Деймиан и глазом моргнуть, как Джулиан метнул свой кинжал, и тот со стуком воткнулся острием между указательным и средним пальцами Дирка. Небрежно и в то же время с царственной осанкой Шеллон направился к столу. Он смотрел на Дирка не мигая, ждал, давая проснуться страху. Джулиан владел молчанием как оружием, это средство всегда давало ему преимущество. Наконец, когда Дирк моргнул, Джулиан выдернул нож и воспользовался острием лезвия, чтобы подстричь ногти…

– Что ты сказал?

Дирк угрюмо потянулся за своим кубком и почтительно ответил:

– Ничего, милорд.

– Так я и думал, – с надменной презрительностью отозвался Джулиан. Отвернувшись, он с явным пренебрежением вышел из зала.

Деймиан последовал за ним.

– Будет лучше, если ты отошлешь этого щенка назад к его братьям.

– Именно это я и собираюсь сделать. Я написал его брату, попросил отозвать его.

– Хорошо, потому что если ты не отправишь его отсюда, все кончится тем, что я перережу ему глотку. Перед ужином я застал его в комнате Эйтин, он пытался загнать ее в угол. Она сказала, что вначале Дирк принял ее за Тамлин. Я ему не доверяю. Тамлин или Эйтин – не желаю, чтобы он приближался ни к одной из них.

– Не беспокойся. Он уедет, или, боюсь, я вынужден буду убить его.

Приостановившись и оглянувшись на надменного Пендегаста, Деймиан заявил:

– Пожалуй, тебе придется встать в очередь, Джулиан.

Деймиан смотрел вслед Шеллону, пока тот поднимался по лестнице к хозяйским покоям. Он улыбнулся, глядя, как Джулиан перепрыгивает через две ступеньки, спеша к жене.

Пустота, которая терзала его за ужином, теперь появилась вновь, заставляя гадать, каково это – знать, что кто-то ждет твоего возвращения. Он со вздохом повернулся и устремил взгляд на длинный коридор, освещаемый только одним факелом на стене. Деймиана никто не ждет. Никто не согревает его постель – или его жизнь.

Всю жизнь он носил в себе это чувство отстраненности: не сын Шеллона, всего лишь кузен. Отвергнутый собственным дедом. Деймиан – наполовину шотландец, и все же эта земля чужая ему. Ему хотелось одолеть это беспокойство, эту неугомонную жажду быть частью чего-то. Ему хотелось того, что было у Джулиана, – любовь, дом, будущее. Чтобы было кому ожидать в постели.

Деймиан хотел Эйтин.

Она одна могла дать ему то, чего так давно жаждала его душа.

Его взгляд устремился к двери, за которой была Эйтин. Спит ли она, или эта рыжая бестия ждет звук его шагов? Может, кто-то все-таки ждет его, в конце концов.

С улыбкой он сделал было шаг в сторону ее комнаты, но послышавшиеся у основания лестницы голоса отвлекли его внимание. Волосы зашевелились на затылке, и привычки воина взяли верх. Отступив так, чтобы скрыться в густой тени, он осторожно глянул вниз. Несколько людей Джулиана шли из большого зала, направляясь к выходу из главной башни. Они разговаривали достаточно громко, чтобы быть услышанными, однако большинство слов были неразборчивы. Рыцари засмеялись над какой-то шуткой, потом шаги и голоса стали удаляться.

Но один рыцарь задержался. Дирк. Он остановился у основания лестницы, положив руку на балясину перил, глядя вверх, словно пытался что-то решить.