Ближе - Катерина Лазарева

— Я только рада, что ты не сказал заранее, — наконец обретаю дар речи, оставаясь в его руках и больше не глядя в сторону отца. — Получился отличный сюрприз.

Влад мягко отстраняется от меня, но продолжает держать в своих руках. Просто в лицо мне посмотреть хочет. Ну а я выпрямляю спину, чувствуя, что прилив эмоций постепенно проходит. Теперь держусь без особого труда.

— Хорошо, — немного сдержанно отвечает Влад.

Ему, судя по всему, ещё немного не по себе. Видимо, папа совсем в последний момент прилетел. Когда уже никто и не ждал. Этим объясняется многое, ведь мы с Владом утром вместе проснулись, и оба скорее в своих переживаниях некоторое время витали. Да и в зал отец вошёл не с ним. Влад отлучался, пока я разминалась.

Вздыхаю, пытаясь отбросить мысли о причинах такой задержки отца. Мачеха или собственная борьба долга с нежеланием?..

А Влад напряжён. Понимаю — переживает, что почти перед самым моим выходом на сцену, получается, шокировал. Наверное, не хотел, чтобы я вообще видела папу в зале, а только после выступления поняла бы, что он там был.

— Я ни о чём не переживаю, — улыбаюсь, причём искренне. Неравнодушие Влада затмевает безразличие любого другого человека на этом свете. У меня есть он, а ещё тысячи людей, собравшихся здесь. — Я рада, что он зале, но танцевать буду для тебя.

Не то чтобы я решаю так назло отцу — даже близко нет. Просто так хочу. Не буду думать о папе или о ком бы то ни было ещё другом. Я уже давно вдохновлена Владом. Если танцую, зная, что он видит или посмотрит потом — совсем по-особенному получается.

И он это знает. Расслабляется, улыбается, легко целует в губы.

— Люблю тебя, — сообщает то, что и так чувствую и вижу в его глазах.

Но каждый раз слышать приятно и особенно. Сейчас — тем более.

— И я тебя, — тянусь за новым поцелуем, на этот раз более долгим, но почти что целомудренным.

Всё-таки мы тут не одни.

Кстати, об этом… Пора бы и к команде пойти, поэтому мы с Владом неохотно отстраняемся друг от друга. Ему пора в зал, а мне — в гримёрку.

Но прежде чем уйти, я пробегаюсь взглядом по залу… И тут папа тоже смотрит на меня. Замечает, что я его вижу. Не знаю, что в его глазах — наверное, мне сложно определить из-за расстояния. Или из-за чего-то другого… Таким он серьёзным кажется там, вдалеке.

Я могла бы подойти к нему сейчас. Пару минуток роли не сыграют, а я успела бы сказать ему что-то, узнать, что у него на уме, как прилетел, что там мачеха…

Но у меня не получается сделать даже шаг в его сторону. Да и не чувствую, что прям уж должна. Постояв так всего секунды, я разворачиваюсь и иду к своей команде.

Насколько же охватывает гордость за Инну, когда занимаю своё место в этом масштабном и величественном здании. Тут даже по подготовке к началу конкурса понятно, что это целое событие. И моя девочка — не просто его часть, а самая настоящая звезда.

Уж не знаю, из-за этого, или из-за задумчивого взгляда её отца на меня я, наверное, впервые за долгое время вспоминаю про разницу в возрасте между мной и Инной. Конечно, я далеко не старик, хотя она по-прежнему иногда этим меня беззлобно подкалывает, но между нами целые шестнадцать лет. Они почти не чувствуются, когда мы вместе, и ничуть не похоже, будто во мне видят папочку за неимением нормального. Инна никогда не откажется от своего реального отца, как бы ни пыталась это отрицать. Я же вижу. И не только по её реакции на его появление здесь.

Но перед моей талантливой балериной открываются такие горизонты, о которых я и не задумывался раньше. Да и не рвался туда. Но теперь чётко понимаю, что это её. Она заслуживает, стремится, более того — рождена для этого. Что будет с нами дальше?..

Ухмыляюсь своим мыслям. Ни к чему включать эгоиста или, уж тем более, заморачиваться о том, что будет потом. Нам с Инной настолько хорошо вместе, что уж точно справимся. Да, мне хочется завести семью с ней, но мы в любом случае пока это даже не обсуждали. Будем жить настоящим.

Непривычная тревога испаряется, когда, наконец, зажигается сцена. Точно знаю, что Инна со своей командой выступает не первой, а потому смотрю без особого интереса. Да, тут все, безусловно, талантливы и прекрасны, но я не то чтобы тонкий ценитель балета. Впервые заинтересовался им, лишь покопавшись у неё в телефоне. Вот там да, прочувствовал. Слишком уж тонко и мощно Инна воздействует своим танцем.

А сейчас я больше в сторону её отца смотрю, чувствуя, как он неспокоен. Напряжён ощутимо, губы поджаты. Может, жестоко было его вот так сразу и сюда бросать? С другой стороны, сам всё упускал. И если сейчас его шарашит осознанием, насколько талантлива его дочь и насколько много он терял и как виноват — что ж, заслуженно.

Если, конечно, именно эти эмоции сейчас так корёжат его. Я не то чтобы уверен — мы мало говорили. Её отец показался мне закрытым человеком, больше пребывающим в себе. Самым долгим у нас был разговор в тот день, когда Инна призналась ему в отчислении из академии. Я потом с ним отдельно поговорил и рассказал в том числе и то, в каких мрачных красках описала её мне Лена. Дал понять, что в академию мачеха хотела девчонку зачислить, чтобы от неё избавиться, а никак не ради будущего, которое вообще не её. Ещё тогда шокированный отец сначала со мной спорил об этом, а потом начал вспоминать ситуации, в которых Лена выставляла Инну в невыгодном свете уже перед ним. Зерно сомнений было в нём посеяно, а я получил подтверждение, что он и вправду ничего не замечал. Искренне верил мачехе, которая крутила им, как хотела. Парадокс, но и такое бывает.

Кстати, наверное, именно после этого дня у них начались проблемы в отношениях. Не знаю, не вникал, да и связь мы с ними поддерживали редко.

Когда я завёл речь о международных соревнованиях и об участии Инны в них, её отец растерялся. Я так до конца и не понял, хотел он приезжать или нет. Получилось у него совсем уж в последний момент. Утром сегодняшнего дня я получил сообщение о том, что её папа сел в самолёт. Спрашивать, что там случилось, я не стал. Просто встретил его, и всё на этом. И без того слишком многое делал за спиной Инны, а это всё-таки очень личная для неё тема. Хорошо, что внезапное присутствие отца вроде как не выбило ей дух.

Хотя я всё равно немного беспокоюсь на этот счёт. Но лишь до того момента, когда она наконец выходит на сцену.

В этот самый момент всё прочее перестаёт существовать, и я приковываюсь взглядом. Сижу достаточно далеко, но такое ощущение, что чуть ли не там сейчас, с ней. Вижу её лицо, чувствую настрой, мгновенно пропитываюсь её решимостью и страстью. Инна живёт в танце, у неё нет сомнений.

Я и раньше видел, как она двигается. Меня не на шутку проняло в первый раз, когда смотрел на телефоне, и так же отзывалось в последующие, когда смотрел вживую. Даже редкие репетиции Инны дома завораживали. Но сейчас…

Инна не просто входит в роль, а живёт ею. Не танцует, а выворачивает наизнанку себя и зрителей заодно. Тот случай, когда даже моргать опасаешься, чтобы ничего не пропустить. Я не знаю, что за номер и не особо умею разбираться в сюжетах, передаваемых через балет, но тут понимаю всё. И проникаюсь.