Большой кусок мира - Иоанна Хмелевская

— Конечно, предположения есть. Считаем — это должно быть где-то здесь, на Мазурах. Эти края преступник знал отлично, так что, вероятнее всего, именно здесь присмотрел удобное место, куда в любой момент легко добраться, забрать спрятанное — и в ноги. Но ведь это может быть где угодно от Венгожева до Пиша.

— Что ж, придётся нам всю оставшуюся жизнь потратить на поиски, — тяжело вздохнула Тереска. — Ничего не поделаешь, надо собственноручно исправить ошибку и найти спрятанное.

До сих пор Робин спокойно и доброжелательно беседовал с девочками, но, услышав последние Терескины слова, вдруг ужасно разволновался.

— Упаси вас Бог! Только этого ещё не хватало! Даже и не думайте! Поймите же, это очень опасное дело, и перестаньте наконец вмешиваться!

— Почему? — удивилась Тереска. — Раз преступник схвачен, значит, он больше не опасен. А нам как жить дальше? Всю жизнь теперь угрызаться и сидеть сложа руки? Как пни замшелые?

— Уж лучше как пни, чем опять напороть невесть что. Ведь такое натворили.

— Вот именно! И должны исправить.

— Исправлять предоставьте другим. Хотя точно и не установлено, но нельзя исключить чьё-либо соучастие. Преступник мог действовать не один, кто-то мог о нем знать…

— Ох, что-то ты крутишь.

— Ничего я не кручу. Поймите — это серьёзное дело, а вы опять влезете и все испортите.

Шпулька осторожно вмешалась в перепалку Тере-ски с Робином.

— Я, конечно, в этом мало понимаю, — осторожно начала она, — но чтобы человек в одиночку ворочал такие валуны… Наверняка все-таки был какой помощник. Он остался на свободе и тоже теперь ищет…

— Вот именно! — горячо подхватил Робин. Тереска недовольно посмотрела на подругу.

— Ерунду городишь, — буркнула она. — Ну так и быть, сдаюсь! Раз вы такие трусы… Не будем по ночам подстерегать всяких подозрительных личностей во всяких подозрительных местах. Поищем методом дедукции.

Робин облегчённо вздохнул и горячо поддержал идею.

— Дедукция — это совсем другое дело. Это всегда пожалуйста. Хоть сейчас.

— Тогда дедукцию начнём с элиминации, — продемонстрировала свою учёность Шпулька. — То есть с исключения. Для начала попытаемся исключить места, где он не мог спрятать, и постепенно придём к тем, где мог.

В результате напряжённой работы пришли к выводу, что в качестве тайника преступник выбрал место доступное, во-первых; такое, где его посещение не вызовет подозрений, во-вторых; ну и, наконец, куда можно подъехать на машине. На последнем пункте Шпулька с Тереской настаивали особо, позабыв, правда, уточнить вес и объём клада. Робин в их дедуктивные рассуждения предусмотрительно не вмешивался. Так что же это за место?

Шпулька убеждённо заявила:

— Я бы в первую очередь обыскала кладбища.

— Вот уж не думаю, что могила — такое уж легкодоступное место, — возразила Тереска. — Разве что склеп…

— Именно! — горячо отстаивала Шпулька свою идею. — Какая-нибудь часовня на кладбище или склеп, чья-то фамильная усыпальница. К кладбищу и подъехать легко, и всегда можно подделать ключ или какой отмычкой отпереть дверь усыпальницы, немного повозиться с замком, нехитрое дело… Что-нибудь в таком духе, как, помнишь, мы с тобой видели тогда у костёла? Ну помнишь, ещё человек решётку запирал там, где я на органе играла…

Прервав на полуслове свои воспоминания, Шпулька, наморщив лоб, вдруг уставилась на подругу.

— Там, где ты на органе играла, — как эхо повторив подруга и, в свою очередь, вытаращенными глазами уставилась на Шпульку.

Робин сразу насторожился и внимательно посмотрел на девушек.

— Что за склеп? — уже без тени усмешки поинтересовался он.

— Этот человек, — оживлённо заговорила Тереска. — Тот самый, который здесь… Я вспомнила, где мы его раньше видели! Он лодку чинил там, у костёла, где ты играла на органе. Помнишь? Мы ещё попросили присмотреть за нашей байдаркой. Помнишь?

— Я вовсе не его имела в виду, — ответила Шпулька, одновременно энергичными кивками подтверждая слова подруги. — Помню, конечно. Я говорю о том, кто решётку запирал! Я вспомнила, где его второй раз видела. Нет, не так: я вспомнила, где я не могла вспомнить, где же его видела в первый раз, когда увидела во второй. И ты тоже не могла вспомнить, а нам казалось, что мы его уже видели…

— Но это был не тот!

— Конечно, не тот, тот был старше. Робин взмолился:

— А яснее вы не можете говорить? Будьте столь любезны. А то я насчитал уже четырех человек.

Нелегко было упорядочить свои хаотичные и очень эмоциональные воспоминания, но Тереска со Шпулькой сделали над собой усилие и почти связно сумели рассказать о костёле, органе и о незнакомце, под присмотром которого оставили байдарку.

— И это точно он! — горячо убеждала Тереска. — Тот, что здесь копал и там чинил лодку и сторожил нашу байдарку. Один и тот же человек! Железно!

— И все сходится! Рядом с кладбищем! — радовалась Шпулька.

— А второй? — спросил Робин.

— Второй — совсем другое дело. Не какой-нибудь там подозрительный оборванец, а очень приличный человек, уже пожилой, солидный. Он там усыпальницу запирал, а позже мы его видели в кемпинге. Как же я его сразу не вспомнила? Просто не понимаю, как могла не узнать. Слепая тетеря…

— Ты же котом занималась, — напомнила подруга, — не до людей тебе было. Я бы тоже не обратила на него внимания, если бы не Яночка. Она нам его показала, помнишь? И ещё рассказала — он вроде какой-то директор, что в отпуске, по её словам, ведёт ночной образ жизни. А что он делал на кладбище — понятия не имею. Вроде бы никакой связи…

— Погодите! — прервал её Робин тоном, не терпящим возражений. — Если я правильно вас понял, этот здешний злоумышленник чинил лодку на берегу у костёла, так? А склеп запирал совсем другой человек, которого вы видели потом в кемпинге, где он, по слухам, вёл ночную жизнь. Так? Верно?

— Верно. Два разных типа, и каждого из них мы видели в двух местах.

— Минутку. А как выглядел тот, у усыпальницы? И что вам ещё о нем известно?

— Прилично одетый и уже очень пожилой — под семьдесят. И с машиной. Машина… машина… Господи, какая-же марка… Что-то солидное. Может, «таунус»? Номер… номер… Три года после Венского конгресса. Это у нас мнемонический приём такой, запоминать номера машин по известным историческим событиям. Выходит, пятнадцать и три, восемнадцать… Тысяча восемьсот восемнадцать!

— Буквы какие? — рявкнул Робин, похоже, совсем позабывший о правилах хорошего тона. Шпулька перепугалась.

— Не знаю! Не помню! Ни у кого из знаменитостей или знакомых не оказалось таких инициалов, вот я и не запомнила.

На помощь пришла Тереска.

— Тогда WF?. Таких ни у кого нет, легко запомнить.