Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова

– Шутишь? – удивился Артем. – Объявлю о разрыве. Жизнь – сложная штука. Ева поймет. К тому же ты знаешь, что все это игра.

Его сильно напрягло предложение избрать экспертом Эдика Воронцова, но отступать было некуда. Тем более что он сам заварил эту кашу.

Время показало, что Винницкий просто не представлял, во что ввязался. Ева была безнадежна. Несмотря на то, что ее сердце оттаяло и она с охотой воспринимала знаки внимания Артема, придать ей светский лоск было непросто. От нее за версту веяло пролетарской закваской. Ева курила, из спиртных напитков знала только портвейн и водку. Она была остра на язык и способна осадить любого, кто посмел бы учить ее жизни. Вместе с тем она не была злопамятна, завистлива и расчетлива. Она была добра к своим пациентам и людям, которые нуждались в помощи. Артем с удивлением понял, что в ней полно положительных качеств, – вот только разглядеть их было непросто. Уличное воспитание давало о себе знать. Под слоем нарочитой грубости, какой-то бесшабашной лихости пряталась ранимая душа, которая пока не знала любви. Артем понимал, что на это можно делать ставку. Правда, Ева была не из тех, кому можно читать лекции о хороших манерах и требовать, чтобы она вела себя как леди. При малейшем нажиме у нее срабатывал инстинкт отрицания, и тогда она становилась неуправляемой. Поэтому Артем старался поступать так, чтобы она не ощущала давления. Он окружил ее вниманием и заботой и вел себя как рыцарь.

– Знаешь, никто никогда не относился ко мне, как ты, – говорила она.

«Еще бы! Когда на кону стоит «Ягуар», – думал про себя Артем.

Избранная им тактика начала приносить плоды. Ева перестала грубить и выражаться как сапожник. Сам Артем в жизни частенько употреблял сленг или крепкое словцо, но с подружкой следил за своей речью. Он водил Еву в рестораны, причем выбирал их тщательно. Нельзя, чтобы ее до поры до времени увидел кто-то из его знакомых. Но ему было важно, чтобы она научилась пользоваться приборами, разбираться в меню, в винах. Он даже подарил ей кое-что из одежды, но быстро убедился, что она не умеет все это носить. Ее тянуло на все яркое и блестящее. Артем пытался ей доказать, что красиво можно выглядеть, не оголяясь по пояс. Эта наука давалась Еве непросто. Она горячо протестовала, а когда он, доведенный ее упрямством до бешенства, выбросил ее блузку в урну возле магазина, дулась на него два дня. Правда, она не сказала ему ни одного резкого слова, что само по себе было удивительно.

Они стали близки, и Винницкий вынужден был признать, что в своей страстности Ева превосходит всех известных ему до этого женщин. Она в совершенстве постигла науку любви. Правда, Артем старался не думать, где и каким образом она приобрела свои чудесные навыки. «Наверняка она прошла огонь, воду и медные трубы», – думал он, наблюдая за ней с опаской. Где? В подвалах, квартирах друзей, на пустующих дачах, в ординаторской. С кем? С грузчиками, слесарями, приятелями по двору, дежурящими врачами. «Тьфу! – ему хотелось сплюнуть. Но внутренний голос говорил ему, что он не прав. – В конце концов, мне до этого какое дело? Я же не собираюсь на ней жениться. Хотя, конечно, любовница она изумительная».

Артем получал удовольствие от их встреч. Настроение ему портило пари, в которое он по глупости ввязался. Ему уже надоело быть учителем и играть несвойственную ему роль чистоплюя. Гораздо привлекательнее для него было расслабиться и наслаждаться. Три месяца казались ему теперь нереально коротким сроком, и он подумывал, получится ли ему удержать Еву в любовницах подольше. Ясно ведь, как только она узнает о пари или об отмене помолвки, она разом оборвет все отношения. А теперь, когда он узнал ее ближе, этого ему хотелось меньше всего. Правда, он тешил себя надеждой, что за три месяца пресытится ею, но пока в это верилось слабо. Для Евы не существовало запретов и приличий, и это сводило его с ума. Они занимались любовью где угодно и когда угодно. Она не говорила ему о своих страхах забеременеть, не ломалась и не торговалась, как все известные ему девицы, не просила денег, не требовала жениться.

Он познакомил ее с родителями, и его мать едва не слегла от сердечного приступа. Папа держался молодцом, но он был большой оригинал, и его мнение вряд ли могло считаться решающим. Ужин в семье профессора был своеобразной репетицией, но стало очевидно, что его подружка проверки не прошла. Она умудрилась настроить против себя мать за пять первых минут разговора. В другое время Артем только бы забавлялся растерянностью предков, но, вспомнив, что на кону стоит его честь и машина, испытал испуг. Если Ева поведет себя так же в присутствии Графа, результаты пари станут для него неутешительными.

Время летело как в кошмаре Кафки. Винницкий сделал Еве предложение не без внутреннего трепета. Его страшили последствия. Он не раз говорил о своих сомнениях другу, но Валерий его щепетильности понять не мог. Ему казалось, что нет ничего проще, чем дать отставку бывшей любовнице. Как-то раз он столкнулся с молодой парой в дверях модного магазина. «Кто прошлое помянет – тому глаз вон», – сказал он, церемонно целуя ручку опешившей медсестре. Его поразили тогда внешние перемены, случившиеся с рыжей девицей, по его памяти, первоклассной хамкой. Ева буквально расцвела, и Валерию нелегко было признать это. В ней появилась медленная грация, и сейчас она напоминала ему дикую кошку, укрощенную человеком. Ее зеленые глаза были по-прежнему беспокойны и полны огня, но вела она себя сдержанно, мало говорила, а если улыбалась, то делала это по-особому, самыми краешками губ. Одета она была просто, но со вкусом и легко могла сойти за девушку из приличной семьи, ту же самую Дашу или Наташу, о которых они некогда спорили с Артемом. Тут уж было впору ему обеспокоиться о судьбе своего драгоценного «Ягуара». Словно почувствовав его внутреннюю тревогу, Артем вежливо напомнил:

– Через три недели состоится пати у Эдика. Ты пойдешь?

– Я?! Да. Наверно.

– Очень бы хотелось тебя там увидеть. Нам с Евой не терпится сообщить всем кое-что сугубо личное. Верно, дорогая? – он приобнял Еву за плечи, а она, что было уже вообще немыслимо, слегка покраснела.

Надо признать, Артема связь с медсестрой тоже преобразила. Он оставил свою вульгарную привычку называть девушек «детками», «крошками» и тому подобным. К Еве он относился уважительно, и если бы Валерий не знал о пари, такое поведение он мог счесть вполне натуральным.

– Надеюсь, ты придешь, – настойчиво повторил Артем. – Ты ведь человек слова?

Он пристально посмотрел на друга, и этот взгляд был понятен лишь им двоим. Ева ничего странного не заметила. Она, по всей видимости, тяготилась обществом Валерия и даже не потрудилась скрыть облегчения, когда приятели, пожав друг другу руки, разошлись в стороны.

А через день позвонила Милица Андреевна и попросила Валерия о встрече. Он удивился, но в ее автосалон, конечно, зашел.

– Нам нужно спасать Артема, – были ее первые слова. Не тратя времени на предисловия, она поведала другу сына о своем беспокойстве. Сын, по ее мнению, находился в страшной опасности, но сам не осознавал этого. – Эта девчонка окрутила его, обвела вокруг пальца. Артем ведет себя как кретин. Мне кажется, эта девка ворует у нас вещи. Я не могу найти кольцо, а ведь оно лежало в моей спальне.