Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома - Лоррэн Кальтенбах

Как и Пруст, королева часто бывала в Ульгате[396], который однажды, соединившись с Кобургом, превратится в Бальбек в романе «Под сенью девушек в цвету»[397]. Пристрастие к морским купаниям стало весьма популярным, и, как и многие парижане, она сбегала из столицы, как только начинала бушевать жара. Ульгат – это по большей части аристократический пляж. Там можно было увидеть зонтики и ряды плетеных кресел, где матери, укрытые от солнца, любовались замками из песка, которые инфантильно самонадеянная детвора любила противопоставлять непобедимой силе приливов. Каждое утро в восемь часов г-н Зуст-Лоран, директор Гранд-отеля, запускал купальную машину[398] «королевы-воина», и лошади везли Ее Величество к синим волнам для ежедневного купания. Днем, если ее не было на ипподроме Кабура, она целыми часами скакала галопом по зеленым и затененным дорожкам. В это время король бродил пешком по сельской местности, беседуя с графом Латур-ан-Вуавром. Желая уединения, он держался подальше от людей и был признателен купальщикам за то, что те уважали его свободу. Однако известно, что он согласился спонсировать вместе со своей женой лодку простого рыбака. Во время визита к бедному лодочнику король прибыл с непокрытой головой, а Мария София была в королевском синем наряде и шляпе, украшенной черными перьями, и королевская чета с трогательной грацией смешалась с простым народом. Франциск очень бегло говорил по-французски, Мария София тоже, но с легким иностранным акцентом и красиво приглушенным голосом.

При кажущейся монотонности своего существования прекрасная Виттельсбах попала в водоворот двойной жизни, потому что, даже если она не смогла найти счастья как королева, женщина и жена, то в качестве матери она была полностью удовлетворена. Она предалась тайным радостям, встречаясь с Дэзи в свободные моменты своей упорядоченной жизни, избегая мест, где светский парижанин любил быть увиденным. Мехтильда и Мариетта, две баварки, вероятно, занимались организацией этих тайных моментов счастья. И, конечно же, путем маленьких уловок они пытались сократить промежутки между двумя свиданиями.

С 1880 по 1884 год Мария София предпочитала морские купания на побережье Нормандии. Совпадение ли это? Ведь с 1880 по 1884 год покровитель Дэзи руководил строительством для артиллерии в этом регионе[399]. Королева охотно проводила дни в седле, и это, безусловно, было лишь развлечением, но кто знает, не была ли лошадь средством передвижения, чтобы втайне добраться до своей дочери, где бы та ни находилась? Я обнаружила в Гарреваке фотографию Дэзи, сделанную Валерианом М. Острогой в Трувиле, то есть всего в пятнадцати километрах от отеля, где останавливалась королева. Этот поляк, известный анархист, близкий к Бакунину, действительно прикрывал свою подпольную деятельность почтенной деятельностью фотографа… После того как Эмиль Берто покинул Нормандию, Мария София уехала из Ульгата, чтобы отправиться в Кот-д’Опаль в Императорский павильон в Булонь-сюр-Мер.

Благодаря Марии Луизе фон Лариш-Валлерзе мы также знаем, что королева виделась со своей дочерью в загородном домике близ Парижа[400]. Вероятно, это был дом в Везине. После смерти Эммануэля Дэзи и семья Берто сохранили этот маленький уголок свежести и зелени, до которого можно легко добраться с вокзала Сен-Лазар[401]. В этой деревне есть ипподром. А главное – он находится в получасе верховой езды от Булонского леса, куда королева отправлялась летом каждый день. Может быть, Мария София встречалась с Дэзи в забронированном ею манеже? Эта мать, живущая лишь лошадьми, жеребятами и полным галопом, несомненно, хотела передать в своему ребенку любовь к верховой езде[402].

Можно, не опасаясь ошибиться, предположить, что девушка, бывшая persona grata в Мюнхене и на берегу озера Штарнберг, также и в Париже или где-то еще встречала своих тетушек Виттельсбах, то есть тетю Шпатц-«воробушка», Софию, герцогиню Алансонскую, и почему бы не «графиню Гогенемскую», она же Сисси, которая иногда останавливалась в Доминичи, а еще чаще в Бристоле, в пригороде Сент-Оноре, в огромных квартирах, где обычно живал принц Уэльский. В Париже императрица всегда жила скромно: шопинг, прогулки с Марией Софией в саду Тюильри. Часто эти дамы ездили на экипаже до авеню Марбеф, где содержались лошади Елизаветы. Они долго прогуливались по лесу, а затем возвращались, чтобы поужинать со своей семьей, то у одной, то у другой.

В конце концов, возможно, Дэзи сопровождала их неаполитанские величества в скромную таверну, открытую одним из бывших подданных Франциска II, где последнему подавали суп из моллюсков, макароны, приготовленные с помодори, и другие его любимые национальные блюда[403]. Бабушка говорила мне, что король знал все об отношениях между матерью и дочерью. Отношения Франциска II с Дэзи были пронизаны добротой и молчаливой сдержанностью. Он был очень приветлив с Эмилем Берто. Король свидетельствовал о постоянном стремлении поддержать и быть угодным своей жене. По-своему, он, наверное, всегда любил ее, даже если это была лишь платоническая любовь. С годами павшая королева сжилась со своим величавым и печальным образом. Супруги часто путешествовали по отдельности, но продолжали встречаться в Париже или где-то еще. Они преодолели множество страданий и тысячу мелких разногласий и образовали невеселую, но мирную пару. Уступчивость Марии Софии, одержимость Франциска его обязательствами и сила привычки теперь обеспечили им существование без страстей и без бурь.