Идеальность - Александр Александрович Матюхин

не очень весело. Именно поэтому она не торопилась переезжать в построенный отцом дом. С ума сойти можно от одиночества.

– Прихожу в себя, как видишь, – ответила Лера.

– Надеюсь, они не успели ничего сделать.

– Смотря что папа тебе рассказал.

– Ну, эти, уроды с какого-то порносайта… Они вроде бы вытащили тебя из квартиры и хотели снять видео, ну… порнуху. Есть такие дельцы… яйца бы оторвала.

Лера усмехнулась. А ведь папа почти не соврал. Разве что упустил одну маленькую деталь: роль старшей дочери.

– Все нормально, – подтвердила она. – Блузку порвали, зуб выбили, ну и напугали немного. Хорошо, что папа успел вмешаться.

Вика разлила чай по кружкам, долго искала что-то в холодильнике, в тумбочках, нашла пакетик с конфетами, бросила его на стол.

– Я не часто ем дома, – виновато сказала она, присаживаясь напротив Леры. – Сама понимаешь. То по подругам, то на работе, то в ресторане каком-нибудь. Сложно быть сильной и независимой, но одинокой. Не для кого готовить.

– Понимаю.

– Не уверена, что понимаешь. У тебя ведь никогда не было мужа. Не было вот этих вот крепких отношений, когда чувствуешь себя как за каменной стеной. Когда хочется готовить, убираться, стирать, просто чтобы сделать человеку приятное, когда он возвращается с работы. Ты всегда жила одна, а случайные связи – это совсем другой уровень общения, поверхностный. Только полюбив кого-то по-настоящему, осознаешь, насколько тяжело быть одной. – Вика несколько секунд смотрела в окно, потом улыбнулась. – Не бери в голову. Накатывает иногда… Хочется поболтать с близкими… Знаешь, чего не могу понять? Почему к тебе столько всего липнет? Вот сейчас – откуда что взялось? Ни с того ни с сего. То заметки в Интернете про фейковое самоубийство, то старые ролики, то теперь вот какие-то подонки вломились. Как ты умудряешь притягивать столько нехорошего?

Лера пожала плечами. Ну разве может она рассказать сейчас о Денисе, Нате, обо всем, что происходит вокруг? Не сейчас. Или даже вообще никогда.

– Может, что-нибудь покрепче чая? – подмигнула Вика. – Так сказать, для душевного спокойствия.

Она засуетилась снова, выудила из холодильника бутылку виски и кусочки льда в пластиковой форме. Достала бокалы.

– Я не буду, – запоздало произнесла Лера, но наполненный бокал уже стоял перед ней.

– Тебе нужно расслабиться, сестричка, – настаивала Вика. – Столько всего произошло. Немного алкоголя снимает стресс, ты же знаешь. Кому, как не тебе, знать? Давай, я же не в «Вирус-клуб» тебя тащу.

Из вежливости Лера сделала небольшой глоток. Приятный вкус, знакомый. Вика же торопливо выпила бокал целиком. Звякнули кубики льда на дне. Щеки у Вики раскраснелись, как и кончик носа. Под глазами проступили капилляры.

– Толик хороший мужик, – сказала она, посматривая на экран телефона, где выскочило сообщение мессенджера. – Но слабохарактерный. Влез в долги, не смог выкрутиться, готов на все, лишь бы оставить себе бизнес. У него всего две точки для порно остались. Остальные продал или уступил. Связи уже не те. Держится за прошлое, как и ты. Поэтому навсегда обречен на одиночество. Ломают его все, как хотят.

– При чем тут Толик? – осторожно спросила Лера.

Вика отвела взгляд от телефона и улыбнулась. Краснота расползлась пятнами по лицу и по шее. Вот тут и стало видно, что Вика давно не школьница, а через несколько лет уверенно перейдет в разряд тех женщин, которые уже не ходят в клубы и сально заигрывают с парнями, не замечая их смущения.

Из коридора донесся короткий звонок. Следом постучали в дверь. Лера вздрогнула:

– Папа вернулся так скоро?

«Глупый вопрос!» – хмыкнула Лера из прошлого. Она только и ждала подходящего момента, чтобы подать голос.

Мысли встревоженными медузами поползли из глубин.

Вика продолжала улыбаться, улыбка растянулась так сильно, что стала казаться искусственной.

– Я сейчас!

Она вышла, унося пустой бокал со льдом.

Щелкнул замок, было слышно, как отворилась входная дверь.

– Ты вовремя, – сказала Вика. – Как всегда, идеально.

* * *

Василий Ильич сильно устал. Ната позвонила, когда он собирался посмотреть футбол. Мясо, жаренное на гриле, свежий салат, холодное пиво… Что могло испортить этот идеальный вечер?

Но ведь бывает же: не ждешь от жизни подвоха, а потом бац! – и как будто свалился на голову снежный ком.

Один звонок, и вот он уже в незнакомом доме, слушает сбивчивую речь Наты. Воздух пропитан сигаретным дымом. Пепельницы забиты. В ванной лежит мертвая женщина. Нужно сделать несколько звонков, побеспокоить важных людей. А потом – полиция, объяснения, снова звонки, снова разговоры с Натой. А потом – никаких утечек. Старые знакомые, которые появляются только для того, чтобы помочь. Обшаривают дом, затирают следы. Кое-кому остался обязан. Ната снова курит и рассказывает что-то о проблемах после смерти Дениса. А потом – вдвоем полночи пьют коньяк в гостиной ее дома, и Ната вываливает на отца ворох скверных новостей. Например, про измену мужа и про Леру. Про месть с порно, которую Ната задумала, потому что никто не должен уйти безнаказанным.

Вытряхивают старые воспоминания, будто пыльные кости из мешка.

Вот вывалился две тысячи девятый, когда кто-то прислал Василию Ильичу флешки. Он до сих пор помнил тот момент, когда запустил видео на ноутбуке и первые несколько минут не понимал, что на экране – его средняя дочь, Лера, с раздвинутыми ногами распластавшаяся на кровати.

Вот две тысячи десятый, когда он нашел утром Леру у ворот дачного дома. С окровавленными руками, обломанными ногтями. Под наркотой и алкоголем. Напевающую песню, будто успокаивая мертвую дочь. «Только месяц не спит, тихо в окошко глядит…» Василий Ильич завел ее в дом, уложил на диван, вызвал полицию. Лера не помнила об этом. В ее мире не было отца.

Вот две тысячи тринадцатый, когда Лера пыталась приехать, помириться. Привезла торт. Уверяла маму, что изменилась, стала лучше. Но у Василия Ильича все еще хранились флешки, и он не мог ей поверить.

Самое странное в пьяном разговоре с Натой – чувство растерянности. Он привык контролировать жизнь, привык просчитывать наперед все свои ходы, а тут… невозможно было предсказать ни чужой дом с трупом, ни позорное и суетливое заметание следов, ни истории про месть.

Он думал, что уже вырезал червоточину из семьи. А оказалось, не до конца. Да и старшая дочь вляпалась, как последняя дурочка. Кому расскажешь – не поверят.

Никому и не надо рассказывать. Даже жене и Вике. Никто не должен знать. Только он и Ната.

Приехавшие в дом полицейские получили неплохое вознаграждение за молчание. Тело отвезли в морг, а через два дня тихонько объявят о скоропостижной смерти от