Эпицентр - Евгений Филенко

— Не знаю, не знаю, — Энграф с сомнением покачал головой. — Не человек. Но и не робот. А Бог весть что…

— Скорее, человек, — уверенно заявил Лерман. — И даже с чувством юмора. Правда, оно у него весьма своеобразное, и в отличие от нас, так сказать людей, он принципиально избегает оттачивать его на окружающих. И вообще почитает юмор за низшую компоненту своего интеллекта. Может быть, не без оснований?

— М-да… — Григорий Матвеевич поежился. — Мы с вами здесь ведем дискуссии о человеческой природе, а Костя Кратов сгинул в безвестности.

— Это я виноват, — помрачнел Лерман. — Нужно было убедить его никуда не отлучаться с корабля.

— Не убивайтесь, коллега. Вы ничего бы не достигли, поставив перед собой эту нереальную задачу. — Энграф на мгновение вновь погрузился в воспоминания. — Он никогда и никому не уступал права на собственный поступок.

В кают-компании, куда они вернулись погреться, царило деловитое возбуждение. Энграф, давно уже не окунавшийся в суматошную атмосферу ксенологических миссий, с плохо скрытым любопытством прислушивался к отрывистым переговорам на бегу между бойкими юнцами, что не вылетали еще высокого ценза, но работу свою знали на совесть. Несколько раз его вежливо, но настойчиво отодвигали. «Чей это дедушка?» — услышал он за спиной малопочтительный шепоток. «Говорят, патриарх четвертой разумной расы…» «Нет, серьезно! Я где-то видел этого Николу-угодника» — «Скорее, Гэндальфа Серого…» Григорий Матвеевич вскинулся было с негодованием, но сдержался: во-первых, по его представлениям Гэндальф был обладателем солидной бороды. А во-вторых, эти сопляки вряд ли могли знать, как зовут козла в Парадизе.

«Я работаю на Сфазисе скоро тридцать лет, а Костя Кратов — два года, — с грустью думал Энграф, — Но его узнают в любом уголке Галактики. Вокруг него мгновенно образуется вакуум известности. Поначалу ему нравилось, хотя он и стыдился в том сознаться. Потом ему надоело, а еще позже стало угнетать. Как надоело однажды мне… Меня тоже узнавали, а теперь забыли и толкают локтями. Хорошо, хоть извиняются при этом…»

Все внимание было нацелено на квадрат местности неподалеку от поселения Земляных Людей, куда сейчас неспешной раскачивающейся походкой двигался Сидящий Бык.

— Чертовщина, — промолвил Энграф. — У него даже осанка кратовская!

— Готовили специалисты, — со значением сказал Лерман. — В деталях, вплоть до старых ожогов. Что было, наверное, лишним. Там это быстро… — Не оборачиваясь, он спросил у дежурного наблюдателя: — Мониторы?

— В воздухе.

— Дайте максимум на сопки.

Черные, с подмерзшей утоптанной грязью вокруг, лазы, что вели к подземному болоту, наплывом увеличились во весь экран.

— Тишина, — пробормотал Лерман сердито.

— По-моему, там что-то копошится, — с сомнением заметил Энграф.

— Просто нам очень хочется, чтобы там что-то копошилось… Пойдемте пить чай, Григорий Матвеевич. Если возникнет что-нибудь интересное, нам сообщат.

Они успели дойти только до дверей.

— Здесь Сидящий Бык, — разнеслось по кораблю. — Я у цели. Земляные Люди появились из потайного хода за пределами обзора с мониторов и приближаются ко мне. Впереди, по всей вероятности, вождь. Он вооружен дубиной и каменным ножом, но настроен мирно. Эмофон, как и ожидалось, не сканируется… Если хотите полюбоваться, переместите мониторы к северу. Следующий сеанс через полчаса.

— Похоже, ваш план работает, — сказал Лерман.

— Не морочьте мне голову, — отмахнулся Григорий Матвеевич и кивнул на соседний экран.

Там видна была четкая шеренга еще со вчерашнего вечера готовых к взлету новеньких четырехместных гравитров.

— Здесь паршиво, — сказал Бубб, почесывая грязным когтистым пальцем между лопаток. — Жрать нечего. Днем холодно, шерсть в такие сосульки смерзается, что с подстилки не встанешь. Завшивели с ног до макушек. Ты бог, ты и сделай так, чтобы нам было хорошо. А мы на тебя молиться будем.

— Какой я бог, — устало отмахнулся Кратов. — Ты и сам прекрасно знаешь. Ты же с головой самец.

— С головой, — согласился Бубб. — Со вшивой.

Тут он растворил жуткую пасть и заржал так, что в темном углу зашевелились полусонные самки и тоненько заскулил, запричитал детеныш.

— Цыц! — рявкнул Бубб, и шевеление испуганно улеглось. — Так и живем, продолжал он, развернувшись к Кратову всем корпусом. Шеи у него не было, круглая голова прочно вросла в мощные плечевые мышцы. — В грязи, без радостей, без удобств. Одни страхи… Что скажешь, бог?

— Еще раз назовешь меня богом, получишь по рогам, — пообещал Кратов. Понятно тебе, вождь трепаный?

Бубб снова хохотнул. Это он понимал. Что-что, а силу здесь все понимали безоговорочно. К тому же, он имел повод оценить боевые качества Кратова при первом же знакомстве. Вместе с двумя следопытами он крался за ним до самого Огненного Капища. А потом оттащил подальше от растревоженных молний и, склонившись над ним, полумертвым от боли и страха, спросил не без ехидства. «Ну что, раздолбай? Получил свое, дурень?». А в ответ заработал жестокий удар под ребра и угодил в мертвый удушающий захват, и лишь подоспевшие на подмогу следопыты уберегли его от серьезных увечий. И долго еще не могли подступиться к сопротивлявшемуся в беспамятстве Кратову, пока тот не сомлел окончательно.

— Ты сильный, — сказал Бубб уважительно. — Ты странный. Кто ты? Леший тебя разберет…

В полумраке под вонючими шкурами сердито забормотали, забубнили заговоры от дурного глаза, от злой силы, от леших и упырей. Бубб собрался с духом и презрительно плюнул на просочившийся сквозь хворостяные завалы тусклый солнечный зайчик.

— Срал я на леших! — объявил он, храбрясь. — Пусть только сунутся. Я тоже сильный!

— Сильный Бубб, сильный… — угодливо зашелестели по углам сидевшие истуканами молодые самцы. — Бубб срал и на леших, и на упырей. Бубб на всех срал… Бубб умный, хитрый…

— Вот, — с удовлетворением изрек Бубб. — Не бог ты, говоришь? А сам на черном звере спустился с неба. Одет не по-людски. Болотом не пахнешь, рыбой не пахнешь, змеей не пахнешь. Третьего глаза у тебя нет, это как понять?! Нет, ты мне уши не заплетай, не здешний ты. То вообще ничего не говорил, только похрюкивал чудно. А то по-нашему заладил, да так, что слушать — не переслушать… Вот ты сказал: получишь, мол, Бубб, по рогам. А у меня никаких рогов и нет. Выходит — ты мне их додумал. Это что же — ты додумывать горазд почище моего?

— Это я просто так сказал, — смутился Кратов. — В шутку.

— Нет такого слова — «шшутхха», — веско заметил Бубб. — У вас там, на небе, может, и есть, а в нашей дерьмовой грязи нет. Слушай, а вдруг ты мне снишься? Вдруг я только хочу, чтобы ты был? — Он помолчал, соображая. — Нет, не снишься — сны так больно не дерутся. А чего ты в Огненное Капище сунулся? Тебе туда зачем?