Брачное пари - Кэндис Кэмп

— Полагаю, вы знаете, зачем я пригласил вас, — сказал наконец граф.

— Нет, милорд, боюсь, что не знаю, — спокойно ответила Констанция.

— Вы должны понимать, что этот брак — не то, что я хотел бы для своего сына.

— Да.

— Но Доминик, как всегда, упрям.

— Он человек принципов, — согласилась Констанция.

— Называйте это как вам будет угодно, — пожал плечами граф. — Я решил, что мне будет легче иметь дело с вами, чем с моим сыном. Вы, надеюсь, более благоразумны и понимаете, что будет наилучшим решением для вас.

Он пытался отговорить ее от брака с Домиником, подумала Констанция. Какая ирония… граф хотел, чтобы Констанция сделала то, что она и так собиралась сделать. Ей следовало бы согласиться и попросить графа предоставить ей экипаж для отъезда в Лондон. Однако его поведение и отношение к ней и Доминику вызвали у Констанции жгучее желание поступить наперекор его воле.

— Я прекрасно понимаю, что вы возлагаете определенные надежды на этот брак, — сказал граф, сцепив кончики пальцев, — и не ожидаю, что вы откажетесь от него без некоторой компенсации. Я готов вам ее предоставить.

Констанция уставилась на него.

— Вы предлагаете мне деньги в обмен на Доминика?

— Конечно.

Лорд Селбрук достал из ящика небольшой кожаный мешочек и бросил его на стол. Развязав тесемки, он высыпал на стол пригоршню золотых монет. Констанция посмотрела на них и перевела взгляд на графа. Она была так поражена его предложением, что утратила дар речи.

Лорд Селбрук натянуто улыбнулся:

— Разумеется. Вижу, вы считаете, что этого недостаточно. Другого я и не ждал.

Он вынул бархатный сверток, положил рядом с монетами и осторожно развернул. На темном бархате засверкало ожерелье из бриллиантов и рубинов.

— Это фамильная реликвия Фитцаланов, — объяснил граф. — Это ожерелье передается по наследству, начиная со второго графа. Моя мать изображена на портрете в этом ожерелье. — Он взглянул на Констанцию. — Оно стоит немалых денег. Вы можете продать его, и у вас будет небольшое состояние.

Констанция встала. Ее трясло от гнева, и она сцепила руки, чтобы они не дрожали.

— Вот, значит, как вы обо мне думаете? — сказала она. — Думаете, что я возьму деньги и откажусь от Доминика? Я не понимаю вас, милорд, и вы, очевидно, не понимаете меня. Я не продаюсь и не обменяю свое доброе имя на монеты.

Резко повернувшись, Констанция направилась к двери. Взявшись за ручку, она обернулась, в глазах ее пылал гнев.

— Я не собираюсь выходить замуж за вашего сына. Я не позволила бы ему вступить в брак, которого он не хочет. Но я никогда не оттолкну его в обмен на деньги или ради того, чтобы угодить вам. Прощайте, милорд. Я как можно скорее уеду отсюда.

Она вышла из комнаты и побежала через холл, борясь с подступающими слезами. Она чувствовала себя униженной и хотела немедленно покинуть Рэдфилд, но по-прежнему не знала, как это сделать. Может быть, стоит уложить свои вещи и пойти в деревню? Но что потом? Может быть, все-таки занять у Франчески и уехать в почтовой карете? Констанция боялась, что подруга начнет задавать вопросы, но если не говорить ей, зачем нужны деньги…

А что, если почтовая карета не появится завтра? Что она будет делать? Если Доминик узнает об ее отъезде, он, конечно, отправится за ней. Он ведь не может позволить ей запятнать свое доброе имя.

Она должна бежать, и как можно скорее. Констанция взбежала по лестнице и поспешила к своей комнате, но у двери вдруг остановилась, постояла задумчиво, повернулась и пошла обратно. Подойдя к двери, она постучала и услышала приглашение войти. Она открыла дверь и очутилась лицом к лицу с Мьюриэль Резерфорд.

Мьюриэль гневно нахмурилась:

— Что вы здесь делаете? Пришли позлорадствовать?

— Нет, — спокойно ответила Констанция, — пришла просить у вас помощи.

— Да как у вас только наглости хватило! — услышала Констанция, повернулась и увидела мать Мьюриэль, сидевшую в кресле у постели. — Вы думаете, мы станем вам помогать? Теперь, когда вы превратили мою дочь во всеобщее посмешище?

Констанция сдержалась.

— Леди Резерфорд, я не сделала ничего, что оскорбило бы вас или вашу дочь. — Констанция решила, что было бы неблагоразумно сейчас указывать на поведение самой Мьюриэль. — Я понимаю, какие чувства вы испытываете по отношению ко мне, но, думаю, вы согласитесь оказать мне одну небольшую услугу.

Леди Резерфорд сузила глаза.

— Почему?

— Потому что это в ваших интересах.

— О чем вы говорите? — резко спросила Мьюриэль.

— Я слышала, завтра вы собираетесь покинуть Рэдфилд. Это правда?

— Да, — с горечью ответила Мьюриэль. — Мы уедем на рассвете. Чем меньше будет свидетелей моего унижения, тем лучше. Но какое отношение это имеет к вам?

— Я прошу вас позволить мне уехать с вами.

Обе женщины уставились на Констанцию.

— Что? Вы с ума сошли! — воскликнула Мьюриэль.

— Почему? — добавила ее мать.

— Я не хочу причинять вред лорду Лейтону, — ответила Констанция. — Я знаю, что ему нужен другой брак. Лорд Лейтон благородно поступил сегодня, но он не должен расплачиваться за свое благородство всю жизнь.

Констанция не стала говорить Мьюриэль и ее матери, что главная причина состоит в том, что Доминик не любит ее, это было бы слишком.

— Вы не хотите выходить за него замуж? — Мьюриэль посмотрела на нее как на безумную.

— Я делаю то, что считаю наилучшим для нас обоих, — ответила Констанция.

— Или играете в какую-то хитрую игру… — пробормотала леди Резерфорд.

Констанция повернулась к ней:

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Леди Резерфорд некоторое время изучающе смотрела на Констанцию, видимо оценивая открывающиеся перед Мьюриэль перспективы. Она должна была понимать, что, если Констанция покинет Рэдфилд до официального объявления о помолвке, Доминик вряд ли захочет последовать за ней. А как только он будет свободен, леди Резерфорд и лорд Селбрук могли бы убедить его жениться на Мьюриэль. Констанция, впрочем, была уверена, что Доминик никогда не женится на Мьюриэль, какие бы интриги ни плела ее мать.

— Итак… — сказала, наконец леди Резерфорд, — вы желаете тайно покинуть этот дом… Никто не знает, что вы уезжаете?

— Никто.

Констанция старалась сдержать слезы. Ей было больно даже думать том, что она уедет, не простившись с Домиником, не объяснив ему причины своего поступка. Но она не могла сказать об отъезде ни ему, ни даже Франческе, которая наверняка поспешит уведомить брата. Отъезд должен быть тайным, иначе Доминик попытается остановить ее.