Маршалы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд

вскоре начал его раздражать. Дивизионные генералы Жюно и Фой тоже не помогали общему делу, поскольку Фой был близким другом Нея, а Жюно, потерявший в этом уголке Европы свой шанс заслужить маршальский жезл и к тому же раненный в голову, занимал довольно неустойчивую позицию. С самого начала кампании три этих генерала образовали своего рода хунту, которая делала, казалось, все, чтобы расстроить планы своего начальника. Их позорное поведение послужило одной из существенных причин грядущих катастроф.

Массена, фактически, стал главнокомандующим всех действующих в Испании французских армий, но если бы Наполеон действительно собирался сделать его таковым, то он бы обеспечил условия, при которых бы приказания Массена, безусловно, выполнялись. На деле же каждый маршал был первым лицом в занятом им регионе, и даже если бы они были обязаны координировать свои действия друг с другом, огромные расстояния и банды гверильясов, препятствовавшие установлению регулярной связи между штабами, делали такую координацию крайне затруднительной. Если бы Наполеон лично командовал армией Массена, то маршалы преодолели бы эти трудности, подчиняясь его мощной воле. Теперь же они не были расположены совершать чудеса ради одноглазого скряги, который привез с собой любовницу и, по слухам, дряхлеет и слабеет.

Сульт находился в солнечной Андалусии, где он, как предполагалось, осаждал Кадис. Он заменил Журдана на посту военного советника при злосчастном короле Жозефе; впрочем, всерьез это назначение он не воспринимал. Веллингтон развеял мечту Сульта стать королем Никола Португальским, но он мог по-прежнему ощущать себя вице-королем Андалусским.

Он находился далеко от Мадрида, но еще дальше от Парижа, и почти все посылаемые ему депеши вскрывались людьми, перехватывавшими курьеров. Его особенно никто не беспокоил, и он правил, как вице-король, воюя, когда его к этому принуждали, но уделяя больше внимания систематическому подбору произведений искусства. Именно они, ожидающие, что попадут в руки человека культуры, человека со вкусом, и представляли для него радостный аспект испанской кампании.

Как считалось, краснолицый Виктор должен был оказывать помощь Сульту, но у Виктора имелись свои собственные взгляды на то, как должен вести себя в Испании маршал Франции. Он и Сульт неплохо ладили друг с другом. У каждого было по очаровательной любовнице, причем друг другу они приходились родными сестрами. Виктора особо не интересовали ни картины, ни золотые кубки, ни распятия, усеянные драгоценными камнями, добытыми в заморских колониях Испании. Его больше интересовала военная слава, которой был окружен Ланн и которая как будто бы до сих пор оставалась прерогативой таких людей, как Массена и Ней. В поисках такого рода славы он попытался потягаться с Веллингтоном при Талавере, но был изрядно побит. Болтливый бывший сержант поступил типичным для себя образом, объявив эту битву своей победой. Однако, к его сожалению, Наполеон думал иначе. Именно поэтому он отозвал присутствовавшего при битве Журдана и послал в Испанию Массена во главе новой армии.

Бессьер, залечивший свои ваграмские раны, контролировал северные территории, а Сюше, сын торговца шелком, зарабатывал свой жезл в Валенсии и Арагоне. Ожеро, сытый испанскими делами по горло, все еще пребывал в Каталонии, а императорский брат Жозеф был возвращен на мадридский престол. Это давало основания утверждать, правда с некоторыми оговорками, что французы действительно оккупируют Испанию или по меньшей мере те ее территории, которые находятся на расстоянии нескольких переходов от соответствующих штаб-квартир. Остальная же страна превратилась в пустыню, где крестьяне влачили самое жалкое существование, стараясь избегать встреч и с французами и с партизанами, требовавшими от них скотины, птицы, зерна, вина, кожи или ничтожных личных сбережений. Время от времени происходили столкновения между вооруженными отрядами, после чего их участники перемещались в какие-то иные местности. Если жителям удавалось своевременно спрятаться самим и спрятать свой скот и припасы, то они возвращались в свою разрушенную деревню и пытались как-то поддержать там свое существование. Если же им не везло, то их скот угоняли, их жен и дочерей насиловали, самих расстреливали или превращали во вьючных животных, служащих для переноски тяжестей. Целые области Испании выглядели теперь Дантовым адом; эти впечатления переданы позднейшим поколениям художником Гойей в серии «Бедствия войны».

Приблизительно в середине июня Массена продолжил свое медленное наступление до самой португальской границы, где Ней осаждал Сьюдад-Родриго, последнюю пограничную цитадель. Это была очень мощная крепость, которая могла продержаться длительное время. Однако англичане не предпринимали ничего, чтобы снять осаду. Испанский генерал сдал крепость после того, как французы взорвали контрэскарп длиной тридцать шесть футов. Предполагая длительную осаду, молоденькие офицеры из штаба Массена соорудили себе посреди лагеря довольно уютное пристанище. Но не успели они туда вселиться, как перед ними возник потирающий руки Массена, тотчас же воскликнувший: «Молодцы, ребята, ну и чудное у вас получилось убежище!» Молодцы поняли намек и освободили территорию, на которую и переехал маршал. Быть может, он действительно становился старым и ленивым, но позаботиться о себе в полевых условиях он еще умел.

Захватив Сьюдад-Родриго, Массена подошел к еще одной мощной крепости, Альмейде. Здесь его снова ждала удача — в августе крепость взлетела на воздух вместе с шестью сотнями солдат и офицеров гарнизона, и путь в Португалию был открыт. До этого времени французская армия не вступала в соприкосновение с войсками Веллингтона, который медленно отступал, опустошая оставляемую им территорию. Это — один из наиболее известных примеров тактики выжженной земли, с большим эффектом использовавшейся русскими во время Второй мировой войны. Результаты ее применения превзошли все ожидания Веллингтона. Французы проходили громадные участки территории, не встречая ни единого жителя, не обнаруживая ни одной коровы, ни одного цыпленка. В одном городе французы погнали по мосту, заминированному английским арьергардом, лунатиков, выпущенных ими из сумасшедшего дома.

Марш был чрезвычайно медленным, отчасти из-за той заботы, которой главнокомандующий окружал даму своего сердца. Во время осады крепостей она оставалась в Саламанке, а теперь следовала за армией на лошади. В одном месте, где она почувствовала себя особенно усталой, услужливый Массена задержал армию на неделю. Отношения между главнокомандующим и его ближайшим окружением ухудшались. Ней, которому испанская кампания претила уже давно, пришел в бешенство, когда Массена попросил сопроводить известную ему даму на завтрак. Он довел ее до стола, касаясь ее руки лишь кончиками пальцев и всем своим видом предельно ясно демонстрируя присутствующим, какое отвращение вызывает у него такой способ ведения войны. За весь завтрак он не проронил ни единого слова, и, чтобы скрыть свое замешательство, бедной женщине пришлось упасть в обморок.

Такого накала отношения между маршалами достигли к тому моменту, когда англичане стояли на вершине хребта близ монастыря Бузако. Вокруг