Время скидок в Аду - Тэд Уильямс

Вдалеке я заметил шаткий вагончик уличного торговца, полный кипящих чанов. У торговца было лицо шакала и ноги анорексичного паука, но мне показалось, что он вряд ли сможет сдать меня Очищенным. Я мог лишь думать о том, как заберусь в его тележку, пока он будет смотреть в другую сторону, спрячусь там и посплю. В глазах у меня начало темнеть, веки закрывала заманчивая тяжесть. Это называется «истекать кровью», и я действительно понимал, почему именно «истекать»: я чувствовал, как тело мое уменьшается, будто его засасывает в водоворот канализации. Я ступил на дорогу — в Аду не было тротуаров — и осознал, что передвигаться было сложно, но не невозможно. Перед глазами все расплывалось, но я смутно видел очертания вагончика, поэтому сделал еще один шаг вперед, затем еще. И тут что-то врезалось в меня.

Не могу вам сказать, что это было, по крайней мере, в тот момент я точно не мог; я лишь понял, что это было что-то большое и громкое, и оно внезапно приземлилось на меня сверху. Потом я покатился или взлетел, кружась над одной из главных улиц Пандемониума, а вокруг все было черным, красным и белым. Я крутился, задевал что-то, потом снова удар. Такое чувство, будто каменное небо Ада целиком накрыло меня, а затем наступила темнота.

Последнее, что я услышал, звучало так, будто было сказано в железную баночку, соединенную с другой такой же с помощью длинной и тонкой нитки. Необыкновенно нежный женский голос воскликнул:

— Бедное милое существо!

И все исчезло.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Каз спала. Я лежал рядом, слишком обеспокоенный, чтобы уснуть, поэтому я лишь думал, думал, думал. Видит Бог, я тоже должен был спать, особенно после такого насыщенного дня: меня поймали, когда я пытался продать кое-что, мне не принадлежащее; в меня стреляли; за мной гнался древний сверхъестественный монстр; я провел несколько минут в ужасно холодной воде, дыша через трубочку; затем пара часов энергичного секса с девушкой-демоном. После такого я должен был проспать сотни лет, как Спящая красавица. Вместо этого Неспящий Бобби лежал в кровати Каз, сложив руки за головой, наблюдая, как прозрачный полог кровати мягко развевается под дуновением воздуха из кондиционера. Полог был красного и ярко-желтого цвета, с оттенками коричневого. Мне казалось странным, что она выбрала такие пламенные цвета, но вся ее квартира была оформлена в том же стиле и напоминала нечто среднее между декорациями постановки о Ближнем Востоке и квартирой голландской проститутки в квартале красных фонарей.

Я размышлял, но не о чем-то важном. Я не мог позволить себе думать о важных вещах, потому что в тот момент не смог бы ничего сделать или изменить. Я мог бы закрыть глаза и заставить себя заснуть, но мне это обычно не помогает. Так что я просто лежал, прислушиваясь к тихому дыханию Каз и представляя себе невозможный день, когда мы сможем быть вот так вдвоем, не нарушая баланс всего Творения. Но любая попытка представить наше совместное будущее была обречена. Даже если предположить, что наши боссы не уничтожат нас за такое преступление, то где бы мы жили? Что бы мы делали?

До той ночи я бы сразу осознал всю глупость одних только размышлений об ангеле, таком как я, живущем простой человеческой жизнью. Я бы покачал головой, печально усмехнулся, потом встретился бы с Сэмом и выпил пару стаканчиков, чтобы затушить разгоревшиеся угли своей мечты и обезвредить ее навсегда. Но в этот раз я не был уверен, что это поможет. Я не был уверен, что хочу, чтобы это сработало.

Но какой у меня был выбор? Только эта ночь, как повторяла Каз, и больше ничего? Только воспоминания? Я появился в своем ангельском обличье без каких-либо воспоминаний вообще, поэтому я не мог представить, каково это — иметь воспоминания, которые будут лучше, чем вся твоя оставшаяся жизнь. Как можно с этим жить? Как можно продолжать верить, что в мире есть смысл?

С другой стороны, с чего я вообще взял, что в мире должен быть смысл? Я работал на самого Господа Всемогущего, на Всевышнего, и я так же запутался, как любое другое мыслящее существо.

Действительно ли это был конец? После этой ночи я больше никогда не увижу эту прекрасную женщину, этого демона, кем бы она ни была? Или, что еще хуже, вдруг я снова увижу ее, но не смогу ничего сделать, кроме как посмотреть ей вслед, зная, что ей положена своя работа, а мне другая?

Представив это, я внезапно почувствовал холод и пустоту — настолько всеобъемлющие, что на мгновение мне показалось, что моя душа действительно погибает.

Будто ощутив это, Каз открыла глаза и посмотрела на меня. Она ничего не сказала, просто протянула руки, словно приветствуя меня после долгого и опасного путешествия. Я двинулся к ней, всем телом почувствовал ее прохладу, когда она прижалась ко мне своими изящными холодными ногами и холодной упругой грудью.

Мы лежали в объятиях друг друга в тишине, потому что слов у нас действительно не осталось.

— Дорогой мой, — сказала она. — Вы должны рассказать, кто такое сотворил с вами. Повсюду была кровь!

Мои глаза, которые в течение некоторого времени не поставляли мне никакой полезной информации, лишь различая тусклый свет от тени, на что и улитка способна, наконец сфокусировались на движущемся очертании. Учитывая все, через что я прошел и что видел, появляющийся в поле зрения объект казался на редкость человеческим. И не просто человеческим, а еще и милым — это была сияющая молодая женщина с облаком волнистых черных волос; несколько непослушных локонов выбились из ее прически. Ее лицо формой напоминало сердечко, щеки были пухлые и милые, и даже в моем жалком состоянии я не мог не заметить всю серьезность ее декольте (старомодное слово, которым называли вырез). Ее яркие глаза поймали мой блуждающий взгляд, и она слегка зарделась, причем краска залила не только ее щеки, но и грудь, будто невидимая кисть провела румянами по этим местам.

— Кто? — сказал я. Потом: — Что?..

Клянусь вам, мой мозг покалывало, будто затекшую конечность. Я решил, что это ткани, ответственные за размышление, наконец-то восстанавливаются после долгого кислородного голодания, но еще была вероятность того, что последствия необратимы и я навеки останусь долбанутым идиотом.

— Вы в безопасности. Меня зовут леди Цинк, но вы можете называть меня Верой.

Внезапно я вспомнил, почему все время терял сознание перед тем ударом, и бросил взгляд на свою раненую правую руку. Конечно, запястье все так же отсутствовало, но теперь обрубок был хорошо перевязан, а кровь смыта. Правда, была одна странность: я все еще чувствовал свои несуществующие пальцы и ладонь, как будто они были на месте; я списал это на «фантомные боли» или как там это называют. На мне даже была чистая одежда, какая-то старомодная ночная рубашка из тонкого материала, которую шериф Ноттингема вполне мог бы надеть на вечеринку.

— Как я сюда попал? — Я сумел выговорить эти четыре слова, не закашлявшись, но ощущение было такое, будто я не разговаривал несколько лет. Правда, голова становилась все яснее. Либо я научился игнорировать это покалывание в мозгу, либо оно действительно проходило.