1421 год, когда Китай открыл мир - Гевин Мензис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова оказавшись в коварных водах Тасманова моря, уцелевшие корабли Чжоу Маня попали под воздействие циркулярного течения, двигавшегося против часовой стрелки, которое потащило их назад к австралийскому континенту. Очертания юго-восточного побережья Австралии вкупе с расположением острова Кэмпбелл на карте Джина Ротца, а также обломки кораблей, обнаруженные на юго-западе и северо-западе Новой Зеландии, — все это напрямую связано и имеет непосредственное отношение к передвижениям флота Чжоу Маня. Сначала ветра и местные течения погнали китайские корабли прочь от побережья Австралии к острову Кэмпбелл, а потом, после посещения Новой Зеландии, заставили их, описав нечто вроде петли, вновь повернуть к австралийскому континенту. На последнем отрезке пути паруса китайских кораблей наполнил попутный ветер, в результате чего флот Чжоу Маня должен был подойти к побережью в районе Брисбена (Brisbane) или чуть севернее. Если предположить, что средняя скорость флота равнялась 4,8 узла, которая, впрочем, из-за течений и штормов часто снижалась до 3,8 узла, путешествие до острова Кэмпбелла и обратно (с заходом в Новую Зеландию) должно было занять у Чжоу Маня по меньшей мере 10 недель.
Побережье в районе Брисбена на карте Ротца вычерчено с удивительной точностью. Надо сказать, карта Ротца с изображенной на ней Австралией была далеко не единственной картой, вышедшей из стен Дьеппской школы картографов, на которую был нанесен австралийский континент. И все эти карты ходили по свету за сотни лет до того, как европейцы Добрались до Австралии. Так называемая карта Дофина 1536 г., а также карты Деслиня (Desliens; 1551 г.) и Десселье (Desceliers; 1553 г.) дают нам практически идентичное изображение этого континента. Двадцать лет назад библиотека Ла Троб (La Trobe), что в Брисбене, выставила в одном из своих залов для всеобщего обозрения одну из карт Дьеппской школы. Посетители были поражены: «Вы только взгляните на Брисбен — как будто сегодня чертили! Вот остров Стредброук (Stradbroke), остров Мортон (Moreton Island), вон там река Пайн (Pine River), острова Фрезер и Хедс (Fraser, Heads Island), а вон лагуна Серферс-Парадайз (Surfers’ Paradise)»[143]. При всем моем уважении к китайским картографам и выпускникам Дьеппской школы, та аккуратность и дотошность, с какими был нанесен на карту этот район, поразили меня ничуть не меньше, чем простых обывателей. Чтобы с такой достоверностью отобразить эту часть Восточной Австралии, морякам флота Чжоу Маня наверняка пришлось немало походить вдоль восточного побережья, особенно в тех его местах, что нынче именуются побережьем Нового Южного Уэльса и Квинсленда. По моему мнению, единственной причиной столь пристального внимания китайцев к этому району были находившиеся там богатые залежи минералов.
На флоте Чжоу Маня наиболее ценными специалистами с точки зрения коммерции считались геологи и инженеры-горняки. В то время Китай и Индия располагали половиной всех богатств мира[144], а индийские инженеры считались лучшими в области подземной проходки и строительства шахт. К примеру, они обеспечивали разработку золота и железной руды в Восточной Африке, по причине чего корабли-рудовозы многократно пересекали Индийский океан, доставляя ценное сырье в крупнейшие порты Индии и входивших в орбиту ее влияния стран. Естественно, на кораблях Золотого флота находились индийские геологи, инженеры и металлурги. Китай, впрочем, тоже веками занимался разработкой полезных ископаемых, так что и ему высококлассных специалистов было не занимать. Согласно установкам китайских властей[145], Золотые флоты должны были по возможности выменивать или добывать золото, драгоценные камни и обогащенную металлическую руду, грузить все это в трюмы и доставлять в Поднебесную. При этом уделялось повышенное внимание созданию особых поселений, обитатели которых должны были обслуживать шахты в тех местах, где геологи находили богатые залежи полезных ископаемых.
Китайские ученые провели классификацию полезных ископаемых по группам уже в I в. н. э.[146]. Они знали, что такое хлориды, сульфиды и нитраты, и умели правильно их использовать. Они применяли ртутный сульфид (киноварь) для приготовления красных чернил и красок, добавляли стеатит или мыльный камень в бумажную массу в качестве наполнителя, применяли для сушки и обработки шкур животных нитрат калия — на ранней стадии, на более поздней — нашатырный спирт, и окрашивали их с помощью железистой серы.
Китайцы также отлично знали, что такое геологическая разведка местности, и умели искать минералы и металлические руды с помощью магнитных детекторов или путем измерения длины ударной волны после специально направленных взрывов. Кроме того, они имели представление о том, как залегание тех или иных полезных ископаемых отражается на рельефе местности, и вели геологическую разведку, основываясь на рельефе. Они также знали, что золоту или другим металлам или полезным ископаемым могут сопутствовать другие, связанные с ними элементы. К примеру, они знали, что нефрит чаще всего соседствует с залежами медной руды. По этому поводу они даже сочиняли нечто вроде четверостиший: «Если сверху киноварь, снизу золото ищи». Или: «Там, где сверху магнетит, снизу злато или медь»[147]. Аналогично залежи железной руды ассоциировались с обнаружением на поверхности гематита, а сера или железный колчедан считались связанными с алюминием. Китайские химики установили, что некоторые растения могут указывать на те или другие виды минералов. Присутствие поблизости полезных ископаемых сказывалось на растениях до такой степени, что они меняли цвет и даже вкус своих плодов. Так, по высоте стебля, интенсивности зарослей и цвету дикого лука распознавались близкие залежи серебра, лук шалот указывал на золото, а имбирь — на медь и цинк. Западные ученые вплоть до XVIII в. не имели тех данных, которыми располагали китайские ученые на протяжении многих веков, в частности о том, что некоторые растения могут сигнализировать о наличии под землей золота или других металлов[148].
