Огни на Эльбе - Мириам Георг

женщин присоединялись к протесту. Большие усилия приложили и мужчины. Даже Виктор Гюго выразил свою поддержку. Ты читала что-нибудь у него?

– Дома есть несколько его книг, – уклончиво ответила Лили, не решившись признаться, что не читала их. Ее родители строго следили за тем, что она читала, а отец всегда считал Гюго автором «не для юных барышень». Она не знала даже, что такое сифилис. Но спросить не осмеливалась.

– Мне кажется, что он великий писатель. Он пишет очень увлекательно и поднимает при этом важные общественные вопросы.

Пока она говорила, Траудель раздавала печенье.

– «Собор парижской богоматери» – моя любимая книга. Гюго уже умер, жаль, – Эмма откусила кусочек яблочного печенья и вернулась к теме разговора, которую, по-видимому, принимала близко к сердцу. – Лили, тебе особенно интересно будет узнать, как действовала Батлер. Она пыталась просвещать людей своими статьями. Ее газетные репортажи о жизни проституток, свидетельства очевидцев, колонки привлекли к проблеме внимание широкой общественности. Она также выступала с публичными речами. Я сама присутствовала однажды на ее выступлении, это было невероятно воодушевляюще. Она не сдавалась в течение многих лет, как и ее товарищи по кампании. И в результате два года назад «Закон о заразных болезнях» фактически отменили. Насильственные осмотры были запрещены, а полномочия полиции существенно ограничены. Всего этого добились женщины! Здесь, в Гамбурге, тоже хватает несправедливостей, против которых можно выступить. В кварталах для бедноты люди живут в чудовищных условиях. Это одна большая трущоба. С этим нужно что-то делать. Но к чему я все это, – пояснила Эмма, глядя на Изабель. – Не сдавайся! Да, власти у нас немного, но даже с ней мы можем кое-чего добиться. Мы делаем что можем. А если мы будем зря подвергать себя опасности, лучше от этого никому не станет.

– Тебе ли об этом говорить? – Охваченная возмущением, Изабель встала и прошлась по комнате. – Ты в любой момент можешь оказаться в тюрьме за то, чем занимаешься. И все же ты не бросаешь это дело. Каждый день ты ходишь по нищим кварталам, заботясь о бедняках, и рискуешь при этом своей репутацией и свободой. И почему? Потому что ты знаешь, что так нужно! Так почему же ты просишь меня бездействовать?

Лили испуганно посмотрела на Эмму. Она знала, что подруга работает медсестрой в приюте. Но Лили даже представить себе не могла, какой опасности та себя подвергает.

– Я не прошу тебя бездействовать! Я просто хочу, чтобы мы действовали законными методами и не подвергали себя ненужной опасности, – запротестовала Эмма.

– Сидя на диване, положение не исправишь, Эмма. Ты знаешь это не хуже меня. Приходится рисковать, если хочешь что-нибудь изменить. Мы должны выйти на улицу!

Женщины какое-то время смотрели друг на друга. Затем Эмма кивнула.

– Ты права. Но мне неспокойно, – сказала она тихо.

* * *

После собрания Эмма и Лили сошли с конки за пару остановок до той, которая была им нужна, чтобы немного прогуляться по площади перед ратушей. Лили казалась странно притихшей все эта время, и Эмма иногда украдкой поглядывала на подругу. Лили рассказала ей обо всем, что произошло: о несчастном случае, погребении и чувстве вины, которое неотступно преследовало ее с тех пор. Эмма хорошо понимала, что чувствовала Лили. Как, должно быть, ужасно нести такое бремя! Лили также рассказала ей о мужчине по имени Йоханнес Болтон. И хотя она старалась говорить о нем бесстрастно и только тогда, когда без этого было не обойтись, Эмма заметила, как сверкали ее глаза при упоминании этого имени. Ее голос внезапно становился выше, чем обычно, щеки заливал румянец. Почти не дыша, она рассказала, как он вытащил мужчину из воды. И Лили собиралась снова встретиться с Йо. Ускользнуть из дома в воскресенье, чтобы увидеть его.

Эмма не знала, насколько она права в своих догадках, но у нее было стойкое подозрение, что между этими двумя уже что-то произошло. Лили, которая была почти на десять лет ее младше, всю свою жизнь находилась под надзором родителей. А Эмма знала, что это часто означало взросление в полном невежестве, которое нельзя было назвать иначе, чем позорным. Просвещения как такового не было. Многие дамы даже не знали, откуда берутся дети, вплоть до своей первой беременности. Ей часто приходилось иметь дело с беременными женщинами, которые были совершенно сбиты с толку тем обстоятельством, что ребенок растет у них в утробе, а не принесен аистом, который затем должен клюнуть их в ногу, чтобы на некоторое время у них случилось недомогание. Тогда ей приходилось объяснять, что в такое положение их поставили любовные утехи в супружеской постели.

Она видела, что Лили испытывала неловкость при разговоре о проститутках. Если Лили была хоть наполовину столь же невежественна, как большинство незамужних женщин ее возраста, Эмма должна была о ней позаботиться. Распространение знаний такого рода стало второй главной задачей в жизни Эммы. Если она что-то и усвоила за годы, проведенные в Уайтчепеле, так это то, что ничто не могло предотвратить больше страданий и зла, чем тщательное, подробное и своевременное просвещение.

* * *

Лили и в самом деле была потрясена словами Эммы. Они глубоко ее встревожили и вызвали у нее странное нервное покалывание. У нее возникали все новые вопросы во время краткой речи подруги, но она не осмелилась их задать. До недавнего времени она думала, что дети рождаются через пупок. Так ей когда-то сказала нянька, и с тех пор она в этом не сомневалась. Но после помолвки с Генри мать отвела ее в сторонку для серьезного разговора. С тех пор Лили знала, откуда на самом деле берутся дети. По-видимому, частью брака было то, что муж и жена делали друг с другом странные и непостижимые вещи. Откровения матери одновременно шокировали и увлекли ее. После этого она несколько дней не могла уснуть. И даже сомневалась поначалу, что Зильта сказала ей правду. Подозрение, что мать это выдумала, было едва ли не более абсурдным. Но Лили просто представить себе не могла, чтобы женщины делали что-то подобное и даже просили об этом мужчин. Только после этого разговора она поняла скрытый смысл многих эпизодов из прочитанных книг. Ей как будто открылся целый новый мир, полный намеков.

На курсах она едва дождалась перерыва, чтобы поговорить об этом с Бертой. Подруга была возмущена до глубины души. Она полагала, что детей приносит аист. Ей рассказала об этом мать, а она уж точно знала толк – ведь у нее было семеро детей. Рассердившись на Лили, Берта обвинила ее во лжи, заявив, что ни одна порядочная женщина никогда не