Острая стратегическая недостаточность. Страна на перепутье - Нурали Латыпов

Статус ядерного города может быть широко вариативен: от кальки с договора по космодрому Байконур – до международной экстерриториальной зоны. Хозяйственные и технические проблемы могут решаться и при участии потенциальных потребителей, коим предлагается выступить как учредителями, так и акционерами проекта.

Производительность комплекса можно наращивать столь быстро, чтобы покрывать значительную часть стремительно растущих индийских и китайских потребностей. От этих новых экономических гигантов пойдёт соответствующая часть финансирования работ. Кроме того, в проект возможно (и даже желательно) включить, например, Иран, сняв тем самым опасения многих стран, связанные с его ядерной самостоятельностью. Это для них существенно выгоднее и спокойнее (да и безопаснее) иранской программы обогащения урана, подозрительной с точки зрения нераспространения ядерного оружия.

Значительную часть энергии можно экспортировать и более дальним потребителям – Европейскому Союзу и «азиатским тиграм». Тут, правда, могут сказаться неизбежные потери в обычных линиях электропередачи. Их можно устранить, перейдя на сверхпроводящие кабели. Сегодня высокотемпературная сверхпроводимость уже доведена до экономически приемлемых решений. Соответствующими технологиями располагает, в частности, ЕС. Это создаёт возможность его участия не только финансами, но в первую очередь – технологиями. Хотя, конечно, традиционное европейское экологическое беспокойство также принесёт проекту немалый денежный поток: от страхов зачастую проще откупиться, чем глядеть им в лицо.

Вероятно, ЕС захочет участвовать в проекте и другими технологиями. Это вряд ли необходимо: Россия давно располагает всем необходимым, причём на мировом уровне (а необходимый эксплуатационный опыт есть и в других странах СНГ, чьи специалисты также могут быть привлечены к делу). Но можно рассмотреть возможность использования западных систем наблюдения и управления, дабы теснее привязать (и успокоить) чем побольше партнёров.

Впрочем, если понадобится, можно обойтись и без сверхпроводимости. Ещё в СССР создана линия электропередачи (ЛЭП) сверхвысокого напряжения – 1500 КВ – длиной более 2400 км для передачи в центральную часть страны электроэнергии, выработанной из высокозольного (а потому невыгодного для перевозки) угля экибастузского месторождения в Казахстане. Для уменьшения потерь линия работает на постоянном токе: современные системы преобразования из переменного и в переменный требуют меньшей мощности, чем уходит (при столь большой длине) в излучение обычной ЛЭП переменного тока. Кстати, сам комплекс громадных ТЭС (чего стоят одни дымовые трубы высотой 420 м!) – прообраз предлагаемого энергетического города.

Существующие теплоэнергетические установки нуждаются в значительном расходе воды на охлаждение. Перспективные методы – вроде магнитогидродинамических генераторов на разогретой реактором плазме – пока не вышли из стадии эксперимента. Сейчас на Семипалатинском полигоне воды маловато. Но изобилие энергии позволит организовать перекачку части речного стока из Сибири, решая тем самым сразу две климатические проблемы – дефицита воды в Приаралье и избыточного опреснения и отепления Ледовитого океана.

Россия и Казахстан не только обретут энергетический и водный потоки, достаточные для покрытия собственных нужд. Они получат новый мегаполис с высочайшей концентрацией учёных и инженеров, способных решать не только энергетические, но и другие наукоёмкие задачи. Они будут держать руку на пульсе экономики большинства экономически развитых стран Евразии, тем самым существенно повысив собственные коммерческие и политические возможности. Они, наконец, станут центром нового глобального хозяйственного конгломерата, чьи участники будут вынуждены умерить взаимные претензии, а потому окажутся менее чувствительны к провокациям со стороны политических структур, не вовлечённых в проект (прежде всего – из-за океана).

Старушка Европа получит от реализации проекта не меньше – и даже в некоторой степени больше (а значит, от неё можно ожидать заметной части финансирования). Причём прежде всего – не энергетически, а климатически. По данным представителей ЕС в Брюсселе, только засуха и жара стоили европейской экономике в последние годы кругленькую сумму – сто миллиардов евро. Приблизительно во столько же обходятся Евросоюзу и катастрофические наводнения. Евразийская ядерная программа способна на порядки снизить эти издержки благодаря выправлению водного дисбаланса на континенте: она будет способствовать созданию мощного стабилизатора климата в Евразии, где катастрофические аномалии и экстремумы превращаются в норму.

ТЕХНОПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ

Когда пару лет назад на очередном саммите президент Казахстана поинтересовался возможностью закупки воды сибирских рек, Дмитрий Анатольевич Медведев ответил в духе рекомендации Первого консула Французской республики Наполеона Карловича Бонапарта автору статьи о правах и обязанностях Первого консула в конституции 1800-го года: «Пишите кратко и неясно». И не только потому, что идею эту много лет продвигал человек, скоропостижно лишившийся медведевского доверия. Но ещё и потому, что технические перспективы такой торговли действительно не вполне ясны. И в обстановке новой угрозы экономического кризиса многим боязно ввязываться в дело, не гарантирующее сиюсекундной трёхсотпроцентной отдачи. Особенно когда синица в руках – нефтегазовые промыслы и трубы, созданные десятилетиями усилий советских времён, – регулярно несёт золотые яйца в стиле Фаберже.

Между тем высокоразвитые страны все меньше зависят от нашего экспорта.

В частности, 3/4 энергопотребностей Франции покрывают ядерные электростанции; на долю же газа – основного экспортного товара нескольких стран СНГ – приходится всего 1/6–1/4 энергобаланса. Правда, газ технически удобен: так, теплоснабжение жилья проще организовать газовыми котельными, чем охлаждающими водами реакторов или даже электричеством с АЭС. Но для нас существенно: Франция мало зависит от наших поставок и потому не может быть прочно привязана к нашей политике простейшим – сырьевым – путём.

Сходное положение может в скором будущем сложиться и у нашего главного европейского партнёра. Германские левые, как и прежде, призывают к полному отказу от неё. Христианские же демократы склонны забыть былую истерию, поднятую под зелёным знаменем экологизма, окончательно вылечить страну от остатков чернобыльского синдрома и возобновить развитие самого безопасного – вопреки многочисленным предрассудкам – вида энергетики.

Напомним: взрыв мощнейшего реактора в Чернобыле выбросил в атмосферу куда меньше радиоактивности, чем вылетает её за год из труб угольных тепловых электростанций (уголь чаще всего залегает вместе с гранитом, так что зола содержит ощутимую примесь распадающихся элементов). Но точный расчёт опасности не всякому под силу, а эффектные картинки видел каждый.

Германия уже обсуждает путь решения своих внутренних противоречий полной заменой реакторного парка системами нового поколения, не несущими психологического груза прежних страхов. Заодно возникнет немало новых рабочих мест в реакторостроительной промышленности (что весьма важно в годы кризиса, когда без работы оказывается изрядная часть кадров высшей квалификации). А главное – благодаря накопленному опыту новые установки можно сделать существенно мощнее прежних поколений, так что после полного перевооружения отрасли её суммарная производительность резко возрастёт.