В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах

Я не очень-то доверял карте де Пророка. Подлинность ее была сомнительна — как и той, что я купил в лавке Али-Бабы. Тем не менее де Пророк был полон решимости найти древние копи. В 1934 году во главе не испытывавшей недостатка ни в деньгах, ни в снаряжении экспедиции он вышел из суданского Хартума и проник на территорию Эфиопии в районе Курмука — как он сам выражался, «через черный ход». Он никак не мог добиться от императора Хайле Селассие I разрешения пересечь западные районы страны, а когда в конечном итоге разрешение было получено, ему запретили брать с собой оружие.

Фрэнк Хейтер путешествовал инкогнито и в одиночку, а де Пророк привез с собой археологов и фотографов, ученых и таксидермистов, носильщиков и целую свиту приспешников. Граф знал, как путешествовать с шиком, и рассказ о его экспедиции в Бени-Шангул достоин страниц «Копей царя Соломона». Де Пророк утверждал, что нашел древние золотые копи и проложенные в толще гор шахты, где в незапамятные времена добывали изумруды. Он также рассказывал о тысячах детей в рабстве у кровожадного местного князька, которого звали Безумный Султан Гоголи. Тиран заставлял их работать в шахтах, где за ними следили жестокие надсмотрщики, вооруженные плетьми из шкуры гиппопотама.

Говорили, что султану сто лет и что у него тысяча жен. Всякого, кто отваживался перечить ему, подвешивали на дереве за большие пальцы рук, и несчастный оставался висеть, пока пальцы не отрывались. Имя Гоголи подозрительно напоминало имя главного отрицательного персонажа романа Хаггарда, старухи Гагулы.

Бени-Шангул расположен неподалеку от шахт Хейтера, и поэтому я решил добираться до Туллу-Валлель через область Бени-Шангул. Перед отъездом в Эфиопию мне удалось достать экземпляр записок де Пророка «Мертвец рассказывает сказки», посвященных его экспедиции.

Хейтер отмечал, что де Пророк нашел убедительные доказательства того, что фараоны получали золото из северо-западных районов Эфиопии.

Граф взял пробы золота с запада страны и сравнил их с золотом Древнего Египта. По его мнению, совпадение было практически полным.

Ремонт джипа в горной деревушке оказался для нас настоящей удачей. Но как только одни проблемы были устранены, тут же появились другие.

Сначала вышел из строя топливный насос, затем пробилась прокладка головки цилиндров, а в покрышках образовались очередные проколы. В довершение всего на крутом повороте у нас лопнула шина. Бахру отчаянно крутил руль, стремясь обуздать вышедший из повиновения джип, и в конце концов ему удалось остановиться на самом краю оврага.

Мы радовались чудесному спасению, и Самсон забрался на крышу джипа, чтобы отвязать последнее запасное колесо. Он бросил колесо на землю, рассчитывая, что Бахру поймает его, но зрение водителя было затуманено чрезмерной дозой ката. Бахру схватил руками воздух, а колесо свалилось с утеса и упало в овраг. Самсон вызвался спуститься вниз. Его не было четыре часа.

К вечеру мы добрались до Гондара, который был столицей Эфиопии с 1632 года до середины девятнадцатого века. Несмотря на славное прошлое города, он произвел на меня удручающее впечатление. Как только мы пересекли городскую черту, начался дождь, не прекращавшийся до самого отъезда. Большую часть времени мы потратили на поиски пристанища и еды. Все отели оказались переполнены. Кто-то говорил о международном футбольном матче, но я глубоко сомневался, что лучшие футбольные клубы континента могли собраться в Гондаре.

Администратор единственного отеля в городе, где нашлись свободные комнаты, взял у меня деньги и подвел к глазку в стене.

— Посмотрите сюда, — предложил он.

— Что это?

— Просто взгляните!

Он широко улыбнулся. Я прильнул к глазку, а затем отпрянул; мое лицо залила краска смущения. Там в тесном объятии сплелись белая женщина и черный мужчина.

— Она израильтянка, — неприязненно произнес администратор. — Остановилась здесь со своим эфиопским гидом.

— Может, это любовь, — сказал я.

— Это не любовь, — энергично потряс головой администратор.

Утром мы завтракали в просторном кафе с оранжевыми стенами и ярко-синим потолком.

Официантка принесла нам «эспрессо» и спросила, слышали ли мы об израильтянке.

— Слухи, — благородно заявил Самсон.

— Может, они любят друг друга, — повторил я свое предположение.

— Нет-нет, — ответила девушка, — это не любовь.

После еды, состоявшей из черствых булочек с жидкой подливкой, мы отправились осматривать замки, которыми знаменит Гондар. Иногда во время путешествия на вашем пути встречается знаменитый своей архитектурой город — место, описанное во многих книгах. Но увидев все эти достопримечательности своими глазами, вы начинаете подозревать, что чего-то не понимаете. Царская резиденция, на территории которой расположены замки и дворцы Гондара, была абсолютно пустой. Здания превратились в мертвую скорлупу, в которой не осталось и следа от былых обитателей.

Самсон тащился за мной, вынужденный терпеть не только дождь, но и мои едкие замечания по поводу одной из национальных святынь. Он предложил мне при взгляде на стены вспоминать об их истории. Самсон был прав. Земля, по которой мы ступали, была известна в Европе как Авалон, средоточие волшебной силы. Португальцы, французы, британцы и другие народы отправляли послов, чтобы отдать дань уважения правившим здесь императорам. Многие не вернулись из путешествия, а тем, кому повезло вернуться, перенесли неимоверные трудности и лишения.

Самым известным из первых посетивших Гондар исследователей был Джеймс Брюс, лорд Киннейр, обладавший огромным личным состоянием. Он отправился из Шотландии на поиски истоков Нила и в конце концов достиг Гондара; это произошло в 1770 году, в День св. Валентина. Брюс был внушительным мужчиной: шесть футов и три дюйма росту, толстый, как бочка, с гривой огненно-рыжих волос. Отличный стрелок и наездник, он был подвержен сильным приступам ипохондрии. Современники говорили, что он легко обижается и что у него буйный нрав. Когда он сердился, у него часто шла носом кровь.

После того как три столетия назад страну покинули португальцы, ни один белый человек не отваживался проникать в Эфиопию. Брюс оказался в эпицентре варварской гражданской войны, но ему удалось найти верховья Голубого Нила, хотя он и ошибся в определении его истока. Возвращение в Британию было сопряжено с невероятными трудностями. Прежде чем вернуться домой, Брюс останавливался на различных европейских курортах, пытаясь вылечиться от малярии и избавиться от подкожного червя, засевшего в его правой ноге. Он совершил ошибку, объявив о своих открытиях при французском королевском дворе. Это было воспринято англичанами как прямое оскорбление. Лондонские острословы, в том числе и доктор Джонсон (который ненавидел шотландцев и считался экспертом по Эфиопии, хотя никогда там не был), не оставили камня на камне от рассказов Брюса, а самого путешественника превратили в посмешище. Ставший изгоем Брюс вернулся в родовое шотландское поместье и через несколько лет написал длинный и скучный отчет о своем путешествии.