Неотразимый соблазнитель - Кит Доннер

И стала падать из окна.

Кто-то грубо схватил ее за ноги и втянул назад. Пейшенс дрожала в объятиях своего спасителя, благодарная за помощь и забывшая о тонкой ночной рубашке, которая прикрывала ее.

Это мог быть только Брайс.

— Пейшенс, что вы делали за окном? Я же оставил вас спящей в постели.

Она подняла глаза на Брайса. Вот он здесь, опять спас ее. «Возможно ли, чтобы у меня было столько жизней, сколько у кошки?» Откинув мокрые волосы с лица, Пейшенс указала на окно:

— Мартин кот, Сатана. Он застрял на дереве. Я услышала, как он мяукает, и попыталась его спасти, но он категорически отказывается принимать мою помощь.

Они оба высунулись из окна и обнаружили, что черный кот забрался еще выше по дереву, видимо, спасаясь от надоедливых людей, и слился с ночью, только его глаза светились в темноте.

Пейшенс растерянно смотрела на кота, потом обратила умоляющий взгляд на Брайса:

— Вы можете ему помочь? Я, признаться, боюсь высоты.

Он поморщился, понимая, что спать ему этой ночью не придется.

Чтобы отвлечь свои мысли от ее такого желанного тела, он поднял ее одеяло и укутал ее, прежде чем высунуться из окна, чтобы прикинуть, как осуществить спасение кошки.

Ни из какого другого окна на этой стороне дома он не мог добраться до злополучного кота, который, без сомнения, в конце концов, сам спустится с дерева, когда захочет. Но одного взгляда на Пейшенс было достаточно: она смотрела на него с восторгом, как на героя. Он вздохнул. Неужели она, никогда не перестанет спасать детей и животных? Он закрыл окно и спустился вниз по лестнице.

— Куда вы идете?

Он остановился и обернулся, чтобы посмотреть на нее, стараясь не смотреть на ее босые ноги, изящные лодыжки, видневшиеся из-под ночной рубашки.

— Собираюсь спасти эту чертову кошку. Единственный, реальный способ сделать это — забраться на дерево, — ответил Брайс.

— Неужели единственный? Вы же можете свалиться с дерева и пораниться! — Она побежала за ним и спустилась с лестницы.

— Миледи, вы разочаровываете меня явным недоверием к моим способностям. В юности я забирался на куда более высокие деревья. Надеюсь, что спасу эту несчастную кошку. — Брайс пошел дальше и вышел из дома, одетый в белую рубашку и черные бриджи.

Пейшенс побежала назад, поднялась по лестнице, чтобы наблюдать за ним из окна. Она видела, как он проворно забрался на нижние ветки дерева, видимо, зная, какие из них выдержат его вес.

Брайс поднимался все выше и выше, пока не добрался до места, где сидел кот. Он схватил его и стал медленно спускаться с дерева.

Один раз он поскользнулся и едва не выронил неблагодарное животное. Когда Сатана вцепился когтями в плечо Брайса, чтобы не упасть, тот сконцентрировался, на спуске с дерева, а не на резкой пульсирующей боли, причиненной самим Сатаной.

Оживляя в памяти этот несчастный вечер, он не мог дождаться, когда кончится эта ночь: Пейшенс выглядела так чертовски привлекательно, а он не мог прикоснуться к ней, нападение на нее мерзкого француза, и вот теперь лазанье по скользкому дереву с кошкой, превращающей его плечо в котлету. И все ради Пейшенс.

Она открыла дверь кухни и увидела, как Сатана спрыгнул с плеча Брайса на деревянный пол и спокойно прошествовал в коридор. Брайс был мокрый насквозь и явно не в настроении принимать ее благодарность. Он прошел мимо нее, собираясь выпить хорошую порцию виски и улечься спать с бутылкой. Может быть, тогда он сможет забыть о влажных изгибах ее тела и ее теплых губах. Или о ее теплых изгибах и влажных губах?

— Милорд?

Брайс обернулся и вопросительно посмотрел на нее.

Она осторожно приблизилась к нему, чувствуя его напряжение. Брайс был в ярости. Пейшенс коснулась его плеча, где сквозь рубашку сочилась кровь от кошачьих когтей.

— Нужно осмотреть ваше плечо. Вам, должно быть, больно. — Ее тихий голос и встревоженное лицо смягчили его гнев.

— Да, — резко ответил он, вдруг поняв, что не хочет, чтобы она уходила. — Принесите бинты в библиотеку.

Несколько минут спустя она присоединилась к нему в библиотеке. Брайс сидел у камина, развалившись в кресле, с бутылкой виски в руке. Он еще не сделал ни глотка и никак не мог понять, почему медлит.

Пейшенс подошла к нему, все еще одетая в ночную рубашку и закутанная в тонкое одеяло. Она поставила таз с водой позади него на маленький столик, вместе с бинтами и ножницами.

Она знала, что делает. Или нет? Понимала ли она, что играет с огнем?

— Я… я думаю… — она откашлялась, — мне кажется, будет лучше, если вы снимете рубашку.

Он сбросил рубашку и снова откинулся в кресле. Она нагнулась над ним, чтобы дотянуться до стола, и ее обтянутая муслином грудь случайно коснулась его плеча, заставив их обоих подскочить.

— Простите, я постараюсь быть осторожнее.

Он не стал утруждать себя заверениями, что она не причинила ему боль, а просто обожгла его кожу своим невинным прикосновением.

Пейшенс умело обработала рану, забинтовала ее и отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой.

— Он поцарапал вас где-нибудь еще?

— Вообще-то он оцарапал мне руку в нескольких местах. Видите, вот тут. — Он указал на маленькую царапину на мизинце.

Пейшенс пришлось довольно низко наклониться, чтобы увидеть царапину, потом она снова взглянула на Брайса, как будто пытаясь решить, разыгрывает он ее или нет.

Вздохнув, она обработала и эту маленькую царапину, потом собрала свои медицинские принадлежности, готовясь уйти. Он внимательно наблюдал за ней, и Пейшенс молилась, чтобы он не заметил ее напряженное ожидание, которое она старалась скрыть. Но если он и заметил, то не сказал ничего. Она отошла назад, чтобы увидеть его лицо в свете камина, гадая, о чем он думает, и, улыбнувшись ему, повернулась, чтобы уйти.

Его глаза были закрыты, избегая ее взгляда. Она стала уходить, но он схватил ее за руку и слегка сжал.

Он пробормотал тихо, но все же резко:

— Чего вы от меня хотите, Пейшенс? Так дальше не может продолжаться. Скажите, что вы хотите моего прикосновения. Я хочу это услышать.

Пейшенс прикусила губу. Чего она хотела? Что он хотел услышать? Что ей нужна его любовь? Что она хочет быть его женой и родить ему детей? Что она не хочет покидать его, потому что это разобьет ей сердце?

— Да, я хочу, чтобы вы прикасались ко мне. Хочу, чтобы вы целовали меня. Заставили меня чувствовать то, что тогда.

Он, наконец, открыл глаза, которые пылали страстью. Она сказала ему тихо:

— Я хочу то, что у нас было раньше. Я хочу вас.

Растянувшись в кресле, Брайс усадил Пейшенс к себе на колени, привлек к себе и прильнул губами к ее губам.