Это всегда была ты - Никола Хотель

Он улыбается:

– Оуэну уже давно за сорок, и он ездит на «Додж Раме». Его зубы слишком белые, и я подозреваю, что волосы над его лбом имплантированы.

– Оу, да ты терпеть его не можешь.

Я засовываю руки в карманы брюк, но при этом чувствую себя так глупо, что ударяюсь локтем о чайник на подносе, заставляя крышку звякать.

– Ковбои кажутся мне глупыми, – признается он, прихлебывая свой чай. – Но я научился работать с ним. Что случилось, Айви? Ты какая-то нервная. Тебя что-то бспокоит?

– Я… это просто из-за дня рождения Сэма, – импровизирую я. – Я видела кое-какие старые фоторамки внизу, в подвале, и хотела спросить тебя, могу ли я взять одну из них.

Ричард ставит чашку, его пальцы двигают компьютерную мышь, и он закрывает программы на компьютере.

– Не думаю, что они еще кому-то нужны. Просто бери что хочешь.

Вздохнув, он притягивает к себе стопку распечатанных файлов.

– Спасибо.

Я не могу. Я просто не могу. Если бы мой отчим, помимо всех своих принципов и строгости, не был еще таким чертовски ласковым, возможно, тогда я могла бы упрекнуть его. Но так? А в чем я могу упрекнуть Ричарда? Что он не успел обременить себя падчерицей, когда Ашер лежал в больнице? Разве это нельзя понять? Он, должно быть, был рад, что я в это время была в Нью-Йорке и ему не пришлось заботиться и обо мне тоже.

– А о чем, собственно, шла речь, когда вы с Ашером говорили в ресторане? – осторожно спрашиваю я. Мне понятно, что Ричард не в восторге от этой темы, это было заметно еще в тот вечер. Но я по-прежнему считаю эту тему более безобидной, чем мой вопрос о несчастном случае, произошедшем с Ашером.

Он вздыхает.

– Твой брат хочет заменить все продукты животного происхождения растительными альтернативами. По большей части мы уже сделали это, но есть еще несколько старых составов, которые нужно изменить. Кроме того, он намерен внести в черный список все компании и поставщиков, которые поддерживают испытания на животных, – объясняет он. – Еще Ашер хочет напечатать дополнительную информацию на наших упаковках.

– Но ведь это хорошо, не так ли? – я не понимаю, в чем проблема.

– В принципе да. Но перед этим необходимо найти новых поставщиков, изменить составы и провести множество серий испытаний. А еще в компании «Блейкли» есть люди, которые боятся любых перемен. Компания существует с двадцатых годов, и многие ингредиенты используются на протяжении десятилетий. Они частично подпадают под закон о химических веществах, потому что они также содержатся в других продуктах – таких как моющие средства. Когда речь заходит об аллергии, я обеими руками за проведение тестов, но не глупых тестов, в этом мнении мы едины.

– Речь же не о лекарствах от рака, – говорю я, поднимая плечи в извиняющемся жесте.

– Нет. Только о мыле, кремах, гелях для душа… – он бросает ручку на стол и откидывается назад. – Ашер также хочет остановить экспорт нашей продукции в Китай.

– Почему?

– Потому что любой косметический продукт, предназначенный для китайского рынка, должен быть протестирован на животных в правительственной лаборатории, прежде чем его можно будет продавать. Правительство Китая даже проводит последующие испытания на животных с продуктами, которые уже были выпущены для продажи. Ашер не очень-то ласково потрепал нас по ушам, и это тема, при которой совет седеет на глазах.

– Ничего себе, – говорю я. – Это смело. И правильно. По-моему, Ашер совершенно прав. Ты не можешь помочь ему в этом? Твой голос наверняка имеет больший вес, чем голос ковбоя Оуэна, не так ли?

Уголки моего рта ползут вверх.

– Немного, да. – он выглядит удивленным. – Я рад, что ты интересуешься этим, Айви. Ной, вероятно, впал бы в глубокий сон, если бы я обсуждал с ним что-то подобное.

– По-моему, ты его недооцениваешь. Ной более заинтересован, чем ты думаешь. Может быть, тебе стоит разок провести свою конференцию в Инстаграме.

Я невольно улыбаюсь.

– Ты можешь объяснить мне, как пользоваться Инстаграмом, если это возможно. Но помимо этого… Если у тебя есть полчаса, ты могла бы сделать мне одолжение.

Он достает неоново-желтый маркер и небрежно подчеркивает несколько строк на бумаге.

– Да, конечно… я имею в виду, что у меня нет планов.

За исключением размышлений о прошлой ночи, подарка на день рождения Сэма и дальнейшего создания худшего логотипа всех времен для бистро Кирана.

– Сегодня утром у Ашера не было времени погулять с собаками. Не спрашивай меня, что натворил мальчик прошлой ночью, что он так опоздал сегодня, – Ричард покачал головой, – но, может быть, ты сможешь немного прогуляться с Саймоном и Фениксом?

Ой. Мой. Бог.

Нет, этого я определенно сделать не могу. Эти твари огромны. Нет, они… чудовищны. И они пускают слюни. Кроме того, у меня нет шансов взять этих собак под контроль в случае чрезвычайной ситуации, потому что они, судя по всему, имеют тяговую силу небольшого грузовика. Я же не хочу умирать. Я даже не могу их различить. Я не знаю команд, которых они слушаются. Я…

– Конечно, – слышу я собственный голос. О боже, это была я?

– Замечательно. На кухне стоит банка с лакомствами для собак, так что ты всегда сможешь заставить их повиноваться. Они жутко прожорливы, ты это наверняка помнишь.

– Хорошо.

Я уже вижу себя стоящей на лугу с крошечным собачьим печеньем в руке, а оба боксера с огромной скоростью бросаются на меня, чтобы откусить мне руку. Почему я не могу просто сказать «нет»? Почему я не могу сказать ему, что боюсь собак? До сих пор, даже спустя четыре года. Почему я не сказала ему об этом уже тогда? О том, что я никогда не хотела создавать проблемы?

– Это ведь для тебя не проблема?

– Конечно, нет.

– Замечательно. – я отворачиваюсь и, поникнув плечами, бросаюсь к двери. – Ах да, Айви.

– Да?

– Возможно, это прозвучит сейчас немного неожиданно, – начал Ричард. Он задумался, а потом покачал головой. – Сэмюэль говорил с тобой о Дартмуте? Он там хорошо провел время, и у нас хорошие отношения с нынешним деканом, что наверняка упростило бы поиск комнаты. Что ты думаешь о том, чтобы взглянуть?

Я неуверенно качаю головой:

– На самом деле мы говорили только о его заграничном семестре в Париже.

– Если бы ты училась в Дартмуте, то могла бы быть дома всего через два часа езды по трассе. Ты сможешь возвращаться домой каждые выходные.

Каждые выходные.

У меня образуется комок в горле. Мой дом в Нью-Йорке. По крайней мере, так было последние четыре года, и я не выбирала его. Мы с Обри только что освоились в Бруклинском колледже, и теперь я должна вернуться в Нью-Гэмпшир, чтобы быть ближе к дому? Почему? Потому что тогда у него не должно быть угрызений совести – теперь, когда он смертельно болен? У меня на языке появляется горький привкус.