История Хэйкэ - Эйдзи Есикава

– Что ты решил, отец?

– Медлить больше нельзя.

– Последние два дня со всех концов страны прибывают наши воины. Они толпятся на улицах города от нашего дома до квартала Хорикава. Уже нет мест для ночлега, а они все приходят и приходят. Воины с нетерпением ждут, когда ты решишься. Ходят слухи, что они готовы выступить самостоятельно.

Осаждаемый сыновьями Тамэёси, был вынужден отвечать:

– Потерпите, потерпите еще немного. По правде говоря, у меня не лежит сердце к союзу с экс-императором Сутоку. Но и подчиниться приказу двора тоже не испытываю ни малейшего желания. Вот каково сейчас мое подлинное душевное состояние. Пока я не вижу выхода. Однако помните: мы должны защищать своих женщин и детей. Передайте это воинам. Если среди них есть желающие воевать, пусть присоединяются к любой из сторон.

Взрыв негодования покрыл слова Тамэёси. Неужели дом Гэндзи должен оставаться в роли стороннего наблюдателя и быть объектом насмешек, возмущались сыновья. Говорить легче, чем действовать. Согласятся ли представители дома Гэндзи во всей стране оставаться нейтральными? Тамэёси просто рассуждать о том, что не надо принимать чью-либо сторону, но как ему удастся уклониться от войны? Какие у него есть гарантии того, что пожар войны пощадит его самого и его имущество? Согласятся ли уважать его нейтралитет жаждущие крови воины с обеих сторон? Не случится ли так, что жертвой насилия станет из-за собственной трусости именно он, равно как и его воины?

Тамэёси, слушая эти доводы, чувствовал их основательность. Он не отметал возможность трагического исхода, отчаяние омрачало его чело.

– В ваших словах много правды. Но давайте прикинем: если мы станем на сторону экс-императора, тогда Ёситомо, мой сын, станет нашим врагом. Если мы возьмемся за оружие для поддержки императора Го-Сиракавы, на меня ляжет грех сословной непочтительности к нашему благодетелю Ёринаге. Любой выбор не спасет нас от ада войны. Я, Тамэёси, ставящий превыше всего честь дома Гэндзи, вынужден сейчас не браться за оружие. Лучше бы мне выбрить себе тонзуру монаха и скрыться в убежище… Дайте мне еще одну ночь на размышления.

Сыновья Тамэёси остались недовольными его ответом, но прекратили наседать на отца, утомленного тяжелыми думами.

Когда от Ёринаги прибыл новый гонец, Тамэёси послал с ним сообщение, что болен и не может встретиться с благодетелем. На письмо своего сына Ёситомо он дал уклончивый ответ, из которого были неясны его намерения. Тамэёси со слезами на глазах перечитывал послание Ёситомо:

«Двух правителей быть не может. Каковы бы ни были претензии экс-императора, мой долг поддержать императора нынешнего. Я не могу предать его. Отец, прошу тебя и братьев взять оружие и побыстрее прибыть к императору. Я понимаю твои чувства. Понимаю, что в силу многих обстоятельств это решение для тебя болезненно, но иного выбора, кроме поддержки нашего дела, у тебя нет. У меня на глаза навертываются слезы, когда я подумаю, что мы, представители одного дома, связанные кровными узами, можем поднять друг на друга оружие. Если войска экс-императора встанут на вашем пути, я приду к вам на помощь и предоставлю вам вооруженную стражу. Неблагодарный сын больше всего тревожится за тебя, мой старый отец. Принимай трудное решение теперь же, и пусть ваше знамя развевается среди тех, кто сражается за нашего императора. Пусть другие сыновья поддержат тебя в час испытаний».

Сердце Тамэёси переполняла гордость. Так мог изъясняться только его сын. Он почувствовал, что его нерешительность уходит, когда перед ним снова появился советник Норинага с новым посланием от Ёринаги. Чтобы выиграть время, Тамэёси сказал:

– Передай, что я слишком стар и немощен.

Норинага, однако, отказывался отправиться назад с таким ответом.

– Ваши чувства мне хорошо понятны. Но возможно ли, чтобы Тамэёси из дома Гэндзи, который обязан министру столь многим, оказался столь неблагодарным? Неужели он откажет в помощи и допустит поражение экс-императора?

Тамэёси попытался снова возразить:

– На все ваши просьбы я могу ответить, что слишком непригоден для того, чтобы быть полезным кому-либо.

– От вас нужны гарантии, что вы на нашей стороне. Пока вы не появитесь, не будет никакого военного совета. Все ждут вашего прибытия.

Обескураженный, Тамэёси умолк, уставившись на Норинагу безучастным взглядом. Наконец он сказал:

– Прошлой ночью я видел сон – дурной сон. На моих глазах восемь доспехов дома Гэндзи были разбиты на куски внезапно поднявшимся вихрем. После этого я проснулся. Теперь считаю, что война не принесет ничего хорошего нашему дому. Над домом Гэндзи нависла беда…

– Меня поражает, что воин, подобный вам, верит сновидениям. Разве я могу вернуться с таким ответом? Я не смогу вернуться, пока вы не выскажете вашего твердого слова. Вы ставите меня в крайне затруднительное положение. Если нужно, я останусь у вас до рассвета…

Тамэёси вдруг осознал, что они разговаривают в темноте. Послышался чей-то голос:

– Господин, я принес светильники. Можно войти?

Тотчас в комнату вошел восемнадцатилетний юноша крупного телосложения с зажженными светильниками, которые он расположил на высоких стойках. Когда юноша собрался уходить, Тамэёси остановил его:

– Погоди, Тамэтомо, погоди! – Повернувшись к Норинаге, Тамэёси сказал: – Возможно, вы слышали о моем сыне, который отличался свирепостью даже мальчиком. Это самый младший из восьми моих сыновей и единственный, кто отличается воинственностью. По сравнению с ним другие сыновья – посредственные воины. Тамэтомо способен меня заменить. Если он приемлем для вас и согласится на мою просьбу, то я пошлю его к вам вместо себя. Ты согласен, Тамэтомо?

Юноша с готовностью отозвался:

– Позволь мне уехать, если это так нужно.

Хотя Симэко не стала императрицей, она осталась при дворе для ухода за императором-ребенком Коноэ и не покидала дворец после смерти императора, впрочем лишившись значительного числа слуг. Среди тех служанок, которых по настоянию Симэко оставили при ней, была Токива. Пятнадцатилетнюю Токиву выбрали из сотни красавиц, претендовавших на службу у Симэко. Девушка только начала службу при дворе, когда ею увлекся Ёситомо. Он сделал ее своей тайной наложницей. Эта связь стала явной для Симэко, после того как Токива родила мальчика. В двадцать лет у нее появился второй сын. Симэко, сильно привязавшаяся к Токиве, простила ей любовные прегрешения, которые бы не обрадовали госпожу Бифукумон, и, чтобы Токива не была оторвана от своих детей, предоставила ей и ее стареющей матери маленький домик на территории дворцового комплекса. Госпожа Симэко понимала, однако, что наступит время, когда тайну Токивы больше нельзя будет скрывать ото всех и Токива должна будет расстаться с Ёситомо из дома Гэндзи или покинуть дворец.

С усилением напряженности в отношениях между императорским дворцом и экс-императором война становилась неизбежной, и Ёситомо опасался навещать Токиву. Во время одного из своих тайных визитов он сказал ей: