Джули & Джулия. Готовим счастье по рецепту - Джули Пауэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В книге «Шоколад на крутом кипятке» полно кулинарных рецептов. В те времена мне даже в голову прийти не могло, что большинство из них являются не более чем литературной фантазией, иначе меня бы не осенило: я приготовлю перепелов в соусе из розовых лепестков! Точно! После этого он больше не сможет от меня оторваться и думать забудет про ту белобрысую!
Не иначе как гормоны помутили мой разум.
Я накупила дешевых роз в «7-Элевен» и папайю вместо питахайи. Когда я попробовала соус, мне показалось, что он не похож на еду, но, не доверяя собственным гастрономическим капризам, я предложила попробовать брату. Глядя на его физиономию, я разрыдалась. Но в тот вечер Эрик действительно не мог оторваться от меня, хоть и ели мы пиццу, а не деликатесную дичь, и, как потом выяснилось, он никогда даже не вспоминал о той белобрысой.
Потом было все: и кулинарные катастрофы, и скромные успехи. Мой первый гамбо потерпел крах после того, как пластиковая ложка расплавилась в кипящем масле, да и печеная пастрами вышла так себе, зато к окончанию колледжа я научилась жарить отличный куриный стейк.
В процессе приготовления пищи, особенно если блюдо сложное и трудоемкое, порой испытываешь не только гастрономическое, но и сексуальное возбуждение. Если вы не относитесь к кулинарным извращенцам, невозможно объяснить, что такого порочно-соблазнительного таит в себе извлечение костного мозга, расчленение лобстеров или выпечка трехъярусного орехового торта ради того, чтобы накормить всем этим кого-то еще, предложить ему эти выстраданные гастрономические наслаждения с целью получить удовольствие другого рода. Известны блюда, поедание которых выглядит сексуальным. Но почему-то никто не говорит, что сам процесс приготовления некоторых блюд тоже сексуален. Лично я считаю вымешивание непокорного теста для булочек куда лучшей любовной прелюдией, чем кормление друг друга спелыми клубничками.
Джулия тоже научилась готовить ради мужчины — Пол Чайлд был гурманом, а когда они познакомились, она вообще мало что знала о кулинарии. Их свела война, а потом, когда она кончилась, Джулия стала опасаться, что ей трудно будет удержать его, потому и начала готовить всякие безумные яства. В особенности меня поразила ее попытка сварить телячьи мозги в соусе из красного вина. Разумеется, тогда она понятия не имела, что делает, и блюдо вышло просто ужасным — противные бледные клочки в фиолетовом соусе с комками муки. Но Пол все равно на ней женился. Я говорю «все равно», но готова поставить доллар, что он женился на ней именно потому, что никакая другая женщина не пыталась соблазнять его мозгами, причем плохо приготовленными, и только она, добиваясь его, не побоялась вызвать у него отвращение. Совершенно нелогичный, но совершенно правильный поступок.
Желая отблагодарить Дэвида Стрэтерна за роль Иоанна Крестителя на пятидесятидолларовой репетиции «Саломеи» Оскара Уайльда, я испекла печенье из кукурузной муки с орехами пекан по абсурдно сложному рецепту Марты Стюарт. К сожалению, рецепты Марты хоть и сложны, но до эротической кухни не дотягивают, видимо, потому, что в ее рецептах абсолютно все — от шрифта, которым они напечатаны, до указания марки сахара и адреса, где он продается, — прямо-таки кричит о том, что это рецепт Марты. Возможно, Марта горяча в постели, откуда мне знать, но когда пытаешься кого-то соблазнить, не очень-то хочется, чтобы ее образ маячил перед глазами. Я бы приготовила что-нибудь из «Искусства французской кухни», но у Джулии просто нет рецептов миниатюрного печеньица, которое можно было бы оставить на пороге или послать с нарочным за кулисы, — все ее блюда хрупкие и громоздкие. Если вам понадобится послать что-то съестное в подарок, обращайтесь к Марте Стюарт.
Трудно представить, что кто-то способен выпечку признать актом измены, разве что члены особо строгих мусульманских общин. И все же наблюдать за тем, как я раскатываю слои кукурузного теста, присыпаю их мелко нарубленными орехами и корицей, поливаю растопленным маслом и накрываю следующим слоем и повторяю все эти манипуляции с завидным терпением, для Эрика было сродни тому, как если бы я, сделав эпиляцию зоны бикини, отправилась на деловую конференцию в Даллас. Он закатывал глаза к потолку, не особо злобно ворчал, но все же понимал, что я делаю.
Мы с Эриком договорились встретиться в театре после работы, но я отпросилась и приехала пораньше. Не потому, что собиралась сделать что-то неблагоразумное, нет, просто я не хотела, чтобы Эрик видел, как я тихонько подсовываю кассирше тарелку с печеньем с приложенной кокетливой запиской или прошу кого-нибудь отнести ее за кулисы мистеру Стрэтерну, с которым «когда-то была знакома».
Как оказалось, я провозилась почти зря. Иоанн Креститель в «Саломее» — пожалуй, наименее сексуальная роль в истории человечества. По идее, роль, где по тебе ползает фигуристая нимфоманка, должна быть сексуальной, однако Дэвид с прилизанными волосами в роли Иоанна читал суровые проповеди. Мы сидели в темноте, глядя, как Дэвид разглагольствует, Аль ноет, а Мариса бьется в чувственных конвульсиях, и все избыточное эротическое напряжение, что возникло при выпечке печенья, без применения витало в воздухе. От голода у меня урчало в животе, мысли блуждали. Я думала о печенке.
Кому-то это покажется извращением, но, на мой взгляд, телячья печенка — самая сексуальная на свете еда. К этому выводу я пришла относительно недавно; большую часть своей жизни я, как и многие, относилась к печенке с брезгливой ненавистью. А к поеданию ее надо относиться с полной отдачей, как к взрывному космическому сексу. Помните то время, когда вам было девятнадцать и секс был чем-то вроде марафонского забега? Что ж, с печенкой все наоборот. Когда готовишь печень и ешь ее, торопиться нельзя. Нужно преодолеть смутное отвращение, смутный страх, смутное ощущение, что печенка — это слишком. Когда покупаешь печень у мясника, жаришь ее на сковороде, медленно ешь, от ее первобытной дикости никуда не деться. Печенка добирается до вкусовых рецепторов, о существовании которых вы и не подозревали, и отдаться этому полностью не так просто. В тот вечер, когда Эрик приготовил печенку, мне было жаль, что я слишком сильно устала и не могла насладиться ею сполна.
Когда репетиция закончилась (наконец-то) и зрители гуськом потянулись к выходу, я осталась на месте. Эрик стоял рядом, явно раздраженный восторгом, который волнами исходил от меня.
— Ждешь, пока он выйдет?
В ответ я спросила:
— Тут поблизости нигде нет хорошей мясной лавки?
— Что?!
— Вспомнила печенку, которую ты приготовил на прошлой неделе. Вкусная была.
— Правда? — Эрик не понимал, к чему я клоню, но я похвалила его стряпню, и этого было достаточно.
Он очень болезненно воспринимал все, что с этим связано. С широкой улыбкой он произнес:
— Если поторопиться, наверняка успеем заскочить куда-нибудь. Время еще есть.
Мы вышли из театра, на улице заметно потеплело. Ледяной дождь прекратился, и в воздухе растворилась какая-то мягкость, словно весна все же решила наступить. Быстрым шагом мы направились в сторону метро. Поравнявшись с мужчиной в темно-зеленом пуховике, я обратилась к нему: