Отто Скорцени. Главный разведчик Третьего рейха - Александр Север

Не следует забывать и о другом важном факте. В этом учреждении действовала Центральная антифашистская школа.

Красногорский лагерь использовался в качестве учебного полигона для агентов и чекистов, которым предстояло действовать за линией фронта в мундирах военнослужащих Вермахта. Например, своеобразную стажировку перед командировкой на Украину в начале 1942 года прошел Николай Кузнецов.

Рождение «Шубина»

В Красногорский лагерь военнопленных приехали двое чекистов: сотрудник Четвертого Управления НКГБ СССР Михаил Леонов и один из участников операции «Монастырь» (на связи у него находился Александр Демьянов), оперуполномоченный Третьего отдела Второго управления НКГБ СССР майор госбезопасности Игорь Щорс. Среди множества кандидатур, предложенных администрацией лагеря, их выбор пал на подполковника Генриха Шерхона. Оформив необходимые документы, они увезли офицера в Москву. По непонятной причине на Лубянке им не дали машину, и военнопленного (одетого в немецкую форму!) пришлось сначала везти на электричке, а потом на автобусе до здания на площади Дзержинского. Немца поместили во внутреннюю тюрьму Лубянки и закрепили за Щорсом.

Дальнейшая история с «командира части» для операции «Березино» развивалась по следующему сценарию: пока Генрих Шерхорн находился в Москве, с ним несколько раз встречался Павел Судоплатов. Беседа велась на французском языке, переводчиком был Игорь Щорс. Надо сказать, что генерал был крайне недоволен процессом вербовки пленного. Он строго отчитал сотрудника, и тот потом долго вспоминал этот разговор. Вечерами у себя в кабинете Щорс, с санкции Судоплатова, проводил с «командиром» психологические беседы. После тщательно проведенной работы с немецким подполковником начальник Четвертого Управления НКВД СССР дал свое добро и утвердил кандидатуру Шерхорна на роль «командира»204.

Новая командировка «Гейне»

Летом 1944 года в очередной радиограмме Александр Демьянов сообщил в Берлин, что из группы связи Генштаба его переводят в технические части в звании инженера-капитана и направляют в Минск. Затем передал, что служит в запасном полку связи и в настоящее время прикомандирован к отдельному дорожно-строительному отряду, находящемуся в 100 километрах от Могилева205. В Берлине еще не знали, что вместе с ценным агентом в Беларусь выехала оперативная группа Четвертого управления НКГБ СССР. Основная задача чекистов – проведение операции «Березино». Свое наименование она получила по названию деревни Березино, откуда «Макс» радировал в Берлин.

Спасти подполковника Шерхорна

Снова обратимся к мемуарам Отто Скорцени. Согласно изложенной им версии, события развивались так:

«Проведение операции поручили недавно образованному батальону “Охотничье подразделение Восток I”. Были образованы четыре группы по пять человек: два немецких стрелка-добровольца и трое русских, убежденных антисталинистов. Восемь немецких добровольцев говорили по-русски. Они были одеты в советскую форму, имели русские продовольственные пайки, оружие, боеприпасы, а также документы. Им полностью побрили головы и снабдили русской “махоркой”. У каждой группы имелась радиостанция.

Первую группу под командованием П., обершарфюрера войск СС, сбросили на парашютах в конце августа 1944 года с “Хе-111”, принадлежавшего к “Бомбардировочной авиационной эскадре 200”. Пролетев 500 километров в тыл неприятельских позиций, она совершила посадку восточнее Минска, под Борисовом. В ее задачу входило совершить марш на запад в поисках Шерхорна.

Уже в ночь приземления мы наладили первую радиосвязь с П., доложившим: “Посадка трудная… Мы собираемся… По нам стреляют из автоматов…” – и далее наступила тишина. Только через шесть или восемь недель, во время подготовки в Будапеште операции “Фауст-патрон”, мне стало известно, что П. смог добраться до группы Шерхорна, но его радиостанцию уничтожили в первый день.

Вторую группу мы сбросили в этом же районе в начале сентября. Ею командовал оберюнкер (прапорщик) войск СС Линдер, получивший то же задание, как и группа № 1, – маршировать на запад. На наши позывные он ответил на четвертую ночь и после обмена паролями доложил: “Посадка прошла хорошо. Группа Шерхорна найдена”. Легко можно представить нашу радость, дополненную на следующий день личной благодарностью подполковника Шерхорна, переданной нам по радио. Следующие группы, третью и четвертую, мы сбросили в районе Дзержинска и Вилейки. Они должны были совершить концентрический марш в направлении Минска.

О группе № 3 под командованием сержанта М. мы ничего не узнали; все наши радиопозывные остались без ответа. Их поглотила огромная Россия.

Судьба группы № 4 под командованием молодого прапорщика Р. оказалась неожиданной, даже сенсационной. Сначала поступили хорошие известия: посадка прошла без помех. Р. доложил, что вся пятерка собралась вместе. Затем он сообщил, что они встретили русских дезертиров, которые приняли их за своих, и что они с новыми товарищами отлично понимают друг друга. От них Р. узнал, что в районе Минска действуют подразделения НКВД. Он предупредил нас, что на второй день вынужден изменить маршрут, на что и получил согласие. На третий день он сообщил, что они получили помощь от крестьян и измученное войной население этой части Белоруссии будет способствовать их деятельности. На четвертый день сообщений от него не поступило… Только через пятнадцать дней (в конце сентября) нам позвонили из одной части, находящейся на фронте в Литве: “Группа Р. докладывает, что вернулась без потерь”.

Группа № 4 не обнаружила Шерхорна, но сведения, добытые и доставленные ею, оказались очень важными. Она прошла более 300 километров по вражеской территории, когда неприятель готовился к наступлению…

После возвращения во Фриденталь Р. принял активное участие в подготовке акции с целью оказания помощи Шерхорну. Самым важным мы посчитали поставку медикаментов для его группы, где было много раненых и больных. Первый сброс закончился неудачно: наш врач сломал во время посадки обе ноги, и через несколько дней нам сообщили о его смерти. Второму доктору удалось присоединиться к группе вместе с медицинским снаряжением.

С этого времени самолет из “Бомбардировочной авиационной эскадры 200” через каждые два или три дня летал на восток, чтобы сбросить продовольствие, медикаменты и боеприпасы к стрелковому оружию. Эти полеты совершались ночью и при плохой погоде; пилоты вынуждены были ориентироваться на слабые световые сигналы, а подающие их с земли наши люди тоже рисковали. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие контейнеры пропали.

Вместе со специалистами из “Бомбардировочной авиационной эскадры 200” мы подготовили план эвакуации. Единственным способом оказалось сооружение вблизи леса, где скрывались наши товарищи, посадочной площадки для “Хе-111”, с которой сначала можно будет эвакуировать раненых и больных, а затем и способных к бою. Доброволец – инженер Люфтваффе – спрыгнул с парашютом, чтобы руководить строительными работами. В течение нескольких дней мы были полны оптимизма и надежды, но жестоким ударом стало известие о том, что русские обнаружили нашу посадочную площадку и ведут непрерывные атаки на нее.