Одержимые блеском. О драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир - Аджа Рейден

История Елизаветы I во многих отношениях – это прямая противоположность истории несчастной Марии Антуанетты. Французскую королеву тоже ассоциировали с драгоценными камнями, но совершенно в ином качестве. Обе женщины еще при жизни стали символами. Но если Мария Антуанетта олицетворяла собой сексуальную, экономическую и моральную вину, Елизавета руководила тем, как ее воспринимали подданные, и использовала это восприятие как инструмент. Она использовала позитивные моральные коннотации драгоценных камней, чтобы достичь отраженных добродетелей.

Клеопатра носила изумруды, чтобы выглядеть богатой и сильной. Елизавета носила жемчуг, чтобы выглядеть девственной и святой. Та же игра, аспекты разные. Но изумруды принадлежали Египту. Жемчуг Англии не принадлежал. Он принадлежал Испании[190]. И Испанию это не забавляло.

Когда Елизавета унаследовала трон, инфраструктура Англии разваливалась на части, страна находилась на грани новой религиозной гражданской войны и оказалась перед лицом военной угрозы из‑за рубежа. Хуже всего, что Филипп привык использовать английскую казну для финансирования войны (той самой, во время которой англичане потеряли Кале) и не стал возвращать долг. Поэтому Англия оказалась на мели. Что же делать девушке? Если эта девушка Елизавета I, то ответ один: нанять пиратов.

Или каперов. Капер – это гражданское лицо, а не морской офицер, которому разрешено правительством атаковать чужеземные суда в военное время. Корабль капера назывался «приватир». Имеющие официальное разрешение каперы могли весьма эффективным способом мобилизовать больше людей и кораблей во время войны, но не платить им в мирное время. По сути, это флот, но который сам себя финансирует. Любая ценная вещь становилась собственностью команды, сумевшей ее добыть. Каперы были сильной свободной рукой государства и весьма прибыльной профессией для моряков.

Разница между капером и пиратом – это всего лишь вопрос перспективы. С практической точки зрения пират и капер делают одно и то же: терроризируют, грабят и топят вражеские суда. Единственная ощутимая разница состоит в том, что у каперов обычно имеется официальное (иногда даже письменное) разрешение заниматься тем, чем они занимаются. Более того, каперы щедро платят государству, что превращает их в пиратов, которые платят налоги.

Елизавета стала не первым и не последним монархом, использовавшим каперов во время войны. Но она оказалась новатором, разрешив им действовать и в относительно мирный период. Поначалу это была молчаливая договоренность между Елизаветой и ее каперами, которая потом превратилась в ясный, пусть и устный контракт. Елизавета укомплектовала английский военный флот каперами, даровав пиратам, как нынешним, так и будущим, легальную неприкосновенность со стороны английского военного флота в обмен на их услуги. Королева дала понять, что ей доставит удовольствие, если они станут атаковать, грабить и топить каждое попавшееся на их пути испанское судно. Она потребовала, чтобы ей привозили весь жемчуг, захваченный на кораблях, идущих из испанского Мэна[191]. Намеренно позволив англо-испанским отношениям ухудшиться, Елизавета обеспечила Англии огромный доход. Она брала стандартную треть от награбленного, хотя испанская корона довольствовалась пятой частью с любого предприятия в Новом Свете. (Думаю, плата выше, если вы занимаетесь откровенно незаконным делом.) В конце концов Ватикан назвал Елизавету I «покровительницей еретиков и пиратов»[192].

Эти нападения на испанские корабли были и подпольной формой национальной обороны. Как сказал один из любимых капитанов королевы Елизаветы сэр Уолтер Рейли, то, что вредило Испании, усиливало безопасность Англии. В число «благородных разбойников», как иногда называли этих морских псов, попадали как вторые сыновья из аристократических семей, которым нечего было наследовать, так и преступники, которым нечего было терять. Были там и обычные мужчины, которым нравилась чуть более разнообразная жизнь и, разумеется, хорошие деньги. Они были яркими и привлекательными, с потрясающими рассказами о далеких странах и опасных морских сражениях наготове. Они всегда приходили к королеве с дарами, обычно в виде драгоценных камней.

Некоторые из наиболее успешных и ярких благородных разбойников, такие как сэр Френсис Дрейк, которого Елизавета произвела в рыцари на палубе его корабля, или сэр Уолтер Рейли, который назвал колонию Виргинией в ее честь, становились ее фаворитами при дворе. Они были бесстрашными, не подчинялись законам и настоящими мужчинами. Именно такие мужчины составят костяк пиратского флота королевы Елизаветы.

В период своего правления она поощряла таких благородных разбойников милостями, титулами, положением и даже флиртом и, разумеется, не наказывала. Королева в качестве защиты выбрала отрицание. Когда возмущенная Испания обратилась к ней с петицией, требуя справедливости, она выразила сожаление, но заявила, что никоим образом не контролирует этих бесстрашных и аморальных пиратов. Хотя весь мир знал, что действия этих людей доставляют ей удовольствие. Елизавета открещивалась от ответственности за пиратские набеги, но при этом носила то, что им удалось добыть. К примеру, «великолепную золотую корону с изумрудами и бриллиантовый крест», которые были подарены ей Френсисом Дрейком[193] после кругосветного плавания.

В это время Испания, или, вернее, Филипп II начал задумываться о том, что получило название Empresa de Inglaterra, или «Английское Предприятие». Холодной войне предстояло превратиться в настоящую. Испания планировала напасть на Англию с моря, захватить маленькую неподготовленную страну, сбросить незаконнорожденную покровительницу еретиков и пиратов с ее неправедным путем захваченного трона и вернуть Филиппу титул короля Англии. Главной целью было свергнуть еретическое правительство, прекратить любую возможную помощь Англии протестантским Нидерландам и, самое главное, остановить перетекание сокровищ из испанских карманов в английские.

Желание Елизаветы приняло совершенно другую форму, чем у ее сестры. Мария даже на смертном одре поддалась черной зависти и сделала так, чтобы Елизавета не получила жемчужину, которую ей так хотелось иметь. Елизавете, в общем-то, было все равно, Испания могла и сохранить свои богатства. Желание разбить нос Испании не лишало ее сна, ей просто хотелось иметь то, что имела эта страна, начиная с колоний и заканчивая наличными. Таким образом, ее зависть была белой, хотя последствия оказались далеко не такими безобидными.

За короткое время обычное пиратство превратилось в основу английского освоения Нового Света. Любящий флиртовать и хвастаться сэр Уолтер Рейли, один из фаворитов Елизаветы, получил разрешение основать первую английскую колонию в Америках, Роаноки. Рейли назвал колонию Виргинией[194] в честь королевы-девственницы. И этой колонии предстояло стать опорным пунктом для последующих атак на испанские колонии и базой для морского флота ее величества. Елизавета отправила знаменитых пиратов Френсиса Дрейка и Джона Хокинса разорить испанцев и португальцев вдоль западного побережья Африки, захватить все что можно, одновременно нарушив все торговые пути и договоренности.