Французские каникулы - Даниэла Стил

Потом он стал думать о Гвен. Роберт спрашивал себя, спит лиона или, как он, лежит без сна; что на ней надето и надето ли вообще. Под этимысли он незаметно заснул, а когда проснулся на следующее утро, то сразу жевспомнил, что Гвен ему снилась.

И, бреясь перед завтраком в ванной комнате, Роберт поймалсебя на том, что ему не терпится как можно скорее увидеть ее наяву.

Когда Роберт спустился на кухню, Гвен была уже там. Она пилакофе с молоком и читала «Геральд трибюн». Больше в кухне никого не было.

Завидев Роберта, Гвен налила ему кофе и протянула половинугазеты.

— Как тебе спалось? — спросила она. В ее головезвучали искренняя забота и внимание, и Роберт поймал себя на том, что ему это нравится.Очень нравится. Ему было приятно сознавать, что о нем снова кто-то заботится.

— Нормально. Более или менее нормально, — ответилон. — Иногда мне снится Энн…

Роберт не сказал, что в эту ночь ему снилась вовсе непокойная жена — ему снилась Гвен, но как раз это его и беспокоило. Ему хотелосьбыть с ней, но он считал — и совершенно искренне, — что не достоин такойженщины, как она. Кроме того, Роберт по-прежнему был уверен, что не имеет правани на физическую близость с Гвен, ни просто на эмоциональную привязанность,сколько-нибудь выходящую за рамки обычных дружеских отношений. И не имелоникакого значения, что Энн умерла. То есть наоборот: именно это обстоятельстводелало его проблему такой трудноразрешимой. Интересно, снова и снова спрашивалсебя Роберт, что сказала бы по этому поводу сама Энн? Одобрила бы она его или,наоборот, обвинила в измене, как сделали это Диана и Паскаль?

— Мне тоже было непросто встречаться с другимимужчинами после того, как я развелась с мужем, — вдруг сказала Гвен. Она какбудто поняла, что он чувствует, и не хотела его торопить. Ее тактичностьимпонировала Роберту, но сейчас он бы предпочел, чтобы кто-нибудь снял с негоответственность и дал возможность поступать так, как ему хотелось.

— Переход от одной жизни к другой никогда не бываетлегким, — продолжала тем временем Гвен. — А ведь я была замужем всегодевять лет с небольшим, а вы с Энн — тридцать восемь. Это большой срок, егонельзя так просто сбросить со счетов. Переживания, боль, воспоминания опрошлом, самоанализ и неуверенность в себе — без этого не обойтись, но это вбольшинстве случаев проходит. Нужно только время…

— Честно говоря, никогда ни о чем подобном недумал, — признался Роберт. — Мне и в голову не приходило, что… что сЭнн может случиться что-то подобное и я останусь один.

И тем более ему не приходило в голову, что он может полюбитького-то другого, но об этом Роберт заговорить не осмелился.

— Я тоже не думала, что моя семейная жизнь закончитсяразводом… — ответила Гвен. — Но иногда жизнь складывается самымнеожиданным образом, и человек оказывается один на один с обстоятельствами, ккоторым он совершенно не готов, которых не ожидает и которых боится большевсего на свете.

Роберт никогда не спрашивал Гвен, что положило конец еебраку, а она предпочитала обходить эту тему молчанием, но сейчас ее как будтопрорвало.

— У Герберта появилась женщина… У них были оченьсерьезные отношения, а главное, она была моей самой близкой подругой. И когда яоб этом узнала…

— Ты от него ушла, — закончил за нее Роберт. Гвенкивнула.

— Да. Чтобы принять решение, мне потребовалось небольше пяти секунд. Я даже не раздумывала — это был почти рефлекс! Я простособрала свои вещи и ушла.

— А что сделал он?

— Он просил меня вернуться… Умолял вернуться, но я не хотеладаже встречаться с ним и не отвечала на его звонки и записки. Довольно долгоевремя я по-настоящему ненавидела Герти, хотя со временем ненависть моя остыла…Но я так и не простила ни его, ни ее. Она была моей подругой, но я обвинялаобоих. И ненавидела.

— Скажи, ты когда-нибудь жалела, что ушла от него?

Да. Я долго казнила себя за… за свою поспешность, но Гербертоб этом так никогда и не узнал. Я была слишком горда, чтобы показать ему, будтоо чем-то жалею. Я считала — очень важно, чтобы он ни о чем не догадывался. Этобыл очень болезненный удар по моему самолюбию, и я ужасно страдала. Я вела себяглупо — теперь я это понимаю, но тогда… Я не дала ему ни малейшего поводанадеяться. Мне не хотелось, чтобы он догадался, что я все еще его люблю…

— А сейчас? Что ты чувствуешь сейчас?

— Все прошло. Во всяком случае, я могу говорить идумать об этом спокойно, но тогда… Впрочем, не только тогда. Довольно долгоевремя я страдала, желала ему всяческого зла — и в то же время была в отчаянии.

— Ты сказала — возможно, ты допустила ошибку. Как тыдумаешь — что ты могла сделать? Принять его обратно?

Ответ Гвен удивил Роберта.

— Да. Думаю — да. Я считаю, что человек только тогдачего-нибудь стоит, когда он умеет прощать. Больше того: именно человек, которыйпрощает другим, имеет право называться человеком. Не человеком с большой буквы,а просто человеком… Мне потребовалось очень много времени, прежде чем я смоглапростить Герберта, но было уже поздно. Когда… когда это случилось, я желалатолько одного: наказать его как можно больнее. Что ж, я своего добилась — яразвелась с ним, и он этого не выдержал. Лишь много позже я поняла, что моглабы простить Герти, могла все забыть и остаться его женой… Но я опоздала и досих пор жалею о том, что не сумела перешагнуть через собственное «я»… А ведь тоже самое могло случиться и со мной, это я могла быть на его месте.

Роберт кивнул. Он понимал Гвен, понимал, что ей нелегкопришлось. И тогда, и потом тоже.

— Сделать выбор всегда очень трудно, особенно в такихделах, — негромко сказал он. — Очень трудно решить, как далеко можнозайти и где тот предел, та черта, через которую ни в коем случае нельзяпереступать. В каком-то отношении мне было даже проще, чем тебе. Я потерял Эннне потому, что сделал неправильный выбор. Она ушла, и мне не оставалось ничегодругого, кроме как жить с этим дальше. У тебя был выбор, и теперь тебе придетсяпостоянно держать свои чувства под контролем. Если ты не справишься, то кончишьтем, что будешь до конца жизни винить себя в том, что произошло. Но я уверен —ты все сделала правильно.

— Наверное, да. Но тогда я этого не знала. Я долгожалела, что ушла от Герберта, но мне не хватило мужества, чтобы что-тоизменить. И моя гордость в конечном итоге обошлась слишком дорого нам обоим. Яполучила горький урок, которого не забуду никогда.

Что же случилось? — спросил Роберт. Что-то во взглядеГвен заставило его задать этот вопрос, хотя он почти боялся ответа.

— Герберт умолял меня вернуться, но я снова и сноваговорила «нет». В конце концов он женился на той женщине — моей подруге. Можетбыть, в итоге Герти все равно бы это сделал, но я не уверена, что онпо-настоящему любил ее… — Ее голос чуть дрожал, и Роберт понял, что Гвен носилав душе очень тяжкое бремя. — А через полгода он покончил с собой, —закончила Гвен совсем тихо. — Так я погубила сразу три жизни: Герберта,свою и своей подруги. И теперь я обречена сожалеть об этом — только сожалеть,потому что исправить уже ничего нельзя.