Зеркало грядущего - Влад Савин

Стучал мотор, прямо внизу. Может оттого, репортер сразу не различил натренированным ухом звук откуда-то из-за леса. Сначала слабый, но все усиливался, вот уже и солдаты на палубе в тревоге завертели головами. А репортер достал свою камеру, всегда бывшую наготове — что бы ни случилось сейчас, надо это запечатлеть.

Штурмовики появились внезапно. Угловатые зеленые самолеты казалось, заполнили все небо в один миг. Сорвались из-под крыльев ракеты, замерцали огоньки на дулах пушек. Как свинцовый дождь прошелся по палубе, пронзая тела людей. Встали водяные столбы, взметнулось пламя взрыва на соседней барже — прямое попадание. А штурмовики с воем неслись вдоль каравана, рассыпая смерть — вода кипела от взрывов и горела от разлившегося напалма. Одна из барж повернула к берегу, идущая следом не успела изменить курс и врезалась в нее, в обеих палуб в воду посыпались солдаты. Берег казался близким — но как выплыть, когда на тебе винтовка, ранец, подсумки, сапоги? А взрывы в воде глушат пловцов, словно рыбу, и напалм на поверхности горит — наверное так выглядит ад.

Он был хорошим репортером — Роберт Капа, вошедший в историю еще самым первым своим известным снимком, "смерть республиканского бойца" (кстати, тот человек, как выяснилось позже, остался жив). В иной истории Капа погиб в Индокитае в мае 1954, подорвавшись на мине — был тяжело ранен, до госпиталя не довезли. Здесь же не нашли и тела — только фотокамеру, предусмотрительно прикрепленную к пробковому футляру-поплавку, что было чудом. Достоверно неизвестно, как камера после попала к посольство США — по официальной версии, ее подобрал кто-то из спасшихся солдат, и показал своему офицеру, который знал, что с ней делать. Еще большим чудом было, что на пленке сохранилось несколько кадров.

Фотография первая. Содержание ясно из подписи — через час большинства из этих солдат, грузящихся на корабль, уже не будет в живых.

Фотография вторая. Штурмовики в атаке, летят прямо на фотографа, видны огни выстрелов на стволах пушек. Подпись — железные птицы современного апокалипсиса.

Фотография третья. На воде горит напалм, в огне можно различить головы и руки плывущих людей. Подпись, одно слово — ад!

Пибунсонграм, диктатор и премьер-министр Таиланда.

Неужели американцы нас обманули?

Они всегда были нашими друзьями. Даже простили, что в ту Великую Войну мы были на стороне Японии — их врага. Дали нам экономическую помощь, кредиты. Перевооружили нашу армию, сделав ее "самой сильной в Юго-Восточной Азии", так сказал сам Макартур, величайший американский полководец, победитель самураев. Оказывали нам даже деликатные дружеские услуги, как в сорок шестом, когда Его Величество Рама Восьмой был убит прямо во дворце — не будем вспоминать, кто и как это сделал, так нужно было для блага страны!

Они с полным пониманием отнеслись к нашим заверениям, что некоторые провинции Лаоса (до половины его территории) исторически принадлежали нашему королевству, и были злодейски отторгнуты французскими колонизаторами при захвате Индокитая. Они утверждали, что там нас ждут с распростертыми объятиями, возмущенные предательством короля Сисаванга Вонга, заключившего кабальный договор с Вьетнамом. Что кто-то из лаосских наследных принцев готов поднять восстание против коммунистических захватчиков — а французы уже вывели все свои войска, и нам будет противостоять лишь слабая королевская армия и плохо вооруженные банды Патет Лао. Но надо спешить, пока туда не вошел Вьетконг! Впрочем, и в этом случае, Соединенные Штаты окажут нам всяческую поддержку.

Мы поверили — и в первый день казалось, что так и будет. Доблестная тайская армия, форсировав Меконг, захватила Вьентьян и все города на том берегу реки, самые богатые и развитые провинции. Осталось лишь взять Луапрабанг и заключить выгодный мир — исторически наши территории вернутся к нам, на оставшихся будет дружественное вассальное государство во главе с кем-то из благоразумных принцев королевского дома. Мы готовились уже праздновать победу и чествовать своих возвращающихся героев.

И под нами разверзся ад. Вместо Патет Лао, нас встретила регулярная армия вьетнамских коммунистов, вооруженная с помощью СССР. А русская авиация захватила господство в небе, терроризируя наши перевозки и нанося бомбоштурмовые удары. Уже через неделю мы удерживали на том берегу лишь несколько плацдармов, изолированных друг от друга, прижатых к Меконгу, простреливаемых насквозь, потери были просто ужасны. Погибли лучшие наши полки, цвет нашей армии, во вновь формируемых частях стремительно росло дезертирство. Наш американский союзник в ответ на наши просьбы о помощи, прислал нам оружие — но солдат надо было еще обучить. В то же время посол США в резкой форме возразил против наших попыток заключить мир.

— Продержитесь еще чуть-чуть — сказал он — пока не произойдут некоторые политические события. Ваша страна была и будет для нас — часовым свободного мира в Юго-Восточной Азии. И этот свободный мир ожидает, что вы выполните свой долг. Ну а Соединенные Штаты будут благодарны, и вашей стране, и лично вам.

Второе заседание Ордена с участием И.А.Ефремова. 7 ноября 1953.

Утром по Красной площади прошли войска московского гарнизона. А вечером гуляющие москвичи смотрели на фейерверк. Красный день календаря — Седьмое ноября.

А у товарища Сталина — рабочий день. И это ничего, что поздний вечер, после всех товарищей по квартирам казенным транспортом развезут.

Мечтал ведь, скорее на покой. Устал смертельно — как в будущем кто-то скажет, "как раб на галерах". Только у уставшего с галеры, одна дорога — за борт. Как в той истории было — выпустил штурвал, почти весь пятьдесят первый год на отдыхе провел, не в Москве. Оставил реальную власть на компанию — Маленкова, Кагановича, Микояна, Хрущева, Молотова, Берию. И никогда больше, до самого конца, не присутствовал на заседаниях Совета Министров. В пятьдесят втором почувствовал себя лучше, Девятнадцатый съезд провел — и между прочим, хотел все того же Пономаренко своим преемником назвать! 28 февраля 1953 говорил по "кремлевке" с Василием и Светланой, что завтра на ближней даче всем встретиться. Уехал туда из Кремля — и больше никто его живым не видел, во всей писаной истории провал до того момента, как его 4 марта на даче без сознания на полу нашли. Хотя все предыдущие дни — задокументированы. Убили там меня, значит — укольчик, и естественная кончина. И организовали все Маленков с Кагановичем — если б Лаврентий был причастен, на него бы после и свалили, а не списали бы как "английского шпиона". А Молотов — знал, но не мешал, сам не марался, чистюля. Пономаренко же тогда спасло лишь то, что не успел я ему дела передать — но и то, задвинули его на вторые роли, на всю оставшуюся ему жизнь.

Это в той истории было. В этой — не дождетесь! Пономаренко полностью в курсе, тот матерьяльчик из будущего смотрел. Лаврентий здесь тоже, всецело на моей стороне, помнит что "не быть тебе Первым никогда, зато Вторым ты незаменимый". Армия, Флот — тоже: Василевский, Рокоссовский, Кузнецов в Тайну посвящены, Лазарев и остальные гости из будущего полностью на меня поставили, запись характерная есть их разговора, "у нас как новый Вождь, так новая чистка, так что многая лета товарищу Сталину". Жуков пока не в Ордене, но лоялен, помнит тот разговор, "тебя дурачка как пешку решили разыграть, на тот случай, как я помру". И Власик, которого я здесь не выгнал, бдит как цепной пес. Хрущев до сих пор в Ашхабаде сидит, причем разжалованный до Второго — после землетрясения и за культ личности, это надо додуматься, в "туркменбаши" себя произвел, "отца всех туркмен", только золотую конную статую на площадь не решился поставить, как тот "баши" из следующего века. Молотов старательно показывает профессионализм, то есть ни во что, кроме своего министерства, не вмешивается. А Маленков с Кагановичем ведут себя подчеркнуто лояльно — знают коты, чье масло скушали, ведь и тут что-то замышляли, но дальше разговоров не пошло (вся прослушка у меня в архиве). Ну хоть что-то сделайте, чтоб дать мне законный повод — просто так даже вас нельзя, свои не поймут, против не выступят, а недоверие затаят. А если не дадите — то на следующий день как я помру, Пантелеймон вас "на пенсию по состоянию здоровья" выкинет, ему тоже потенциальные заговорщики в правительстве не нужны, и он знает, что они с ним самим в той истории сделали, из членов Президиума ЦК и зампредсовмина — послом сначала в Польшу, а затем вообще в Непал. А мне сколько тут отпущено — наконец отдыхаю. Пантелеймон дела тянет исправно — могу наконец сосредоточиться на идеологии. Поскольку это у нас самое слабое место.