Берлинская рулетка - Александр Александрович Тамоников

Он кое-как поднялся на корточки, сжал раскалывающуюся голову. Пока добрел до порога, его несколько раз вырвало. Состояние было мерзейшим. Туловище плохо слушалось, голова болела как последняя сволочь. Память отгородилась от сознания мутным экраном.

Он упал, покатился с крыльца, взвыл от боли в отбитом плече, несколько минут сидел на крыльце, сжимал голову, не давал ей распухнуть. Память вернулась, но лучше бы этого не делала. Он выл, как волк на луну, мечтал о пистолете, из которого можно застрелиться, потом брел, как слепой, держась за стены. Движения его стали увереннее, он приходил в чувство, но желание покончить с собой сделалось только сильнее. Уилсон покинул территорию завода, брел к лесу по проселочной дороге.

Сзади послышалось глухое урчание двигателя. Приближалась легковая машина. Уилсон не стал оборачиваться, только посторонился, освобождая проезд. В голове у него царила полная муть.

Машина остановилась. Это был невзрачный серый «Фольксваген» тридцать девятого года. Уилсон помедлил и тоже замер. Открылась правая дверца. Рядом с водителем сидел кто-то во всем темном, в кепке, надвинутой на глаза. Уилсон не различал его лица, картинка в глазах расплывалась.

Он стоял, опустив плечи, заметил, как пассажир поднимает руку, в которой что-то было. Пистолета Уилсон не видел, но догадался, что это он. Что еще там могло быть? А вот дырочку ствола, направленного ему в лоб, он почему-то разглядел отчетливо. Она была такая резкая, недвусмысленная.

Он стоял не шевелясь, сутулился, равнодушно смотрел в эту дырочку. Британскому агенту было все равно, что сейчас произойдет. Минутой ранее он хотел покончить с собой, но можно и так.

Это продолжалось несколько секунд. Палец подрагивал на спусковом крючке. Возможно, человек расстроился, представлял реакцию жертвы несколько иначе. Субъект, сидящий за рулем, что-то тихо бросил напарнику. Пассажир передумал стрелять, опустил пистолет, сплюнул.

Дверца захлопнулась. Водитель отжал сцепление, и машина покатила дальше. Она свернула за перелесок, и вскоре от нее осталось только облако пыли.

Уилсон не скоро вышел из оцепенения.

Майор Гаусс из отдела по работе с военнопленными курил в коридоре у открытого окна. Он неважно себя чувствовал, видно, почки снова барахлили. Лицо сделалось каким-то землистым, одутловатым, под глазами залегли круги.

Майор мрачно смотрел в окно. Он вздрогнул, обнаружив рядом Градова. Пепел упал с его папиросы.

– Владислав Сергеевич, вы как тать какой-то подкрадываетесь.

– Отнюдь, Яков Семенович, нормально подошел. Это вы сегодня пребываете в своих заоблачных эмпиреях. – Градов был подтянут, спокоен, в глазах его постреливал какой-то подозрительный блеск.

В шаге позади него стоял капитан Нагорный, такой же собранный, деловитый.

Гаусс смерил коллег опасливым взглядом и спросил:

– Все в порядке, товарищи офицеры? Странные вы какие-то.

– С нами полный порядок, Яков Семенович, а вот вы сегодня явно не в форме. Случилось что? Вид у вас болезненный.

– Это не связано со службой. – Гаусс сглотнул. – Письмо вчера получил из дома. Мама пишет, что сестра в Костроме заболела чахоткой. Все серьезно, болезнь развилась быстро, лежит в больнице, и врачи дают самые неутешительные прогнозы. От этих новостей меня самого скрутило, ночью почти не спал.

– Сочувствуем, Яков Семенович. – Градов состроил участливую мину. – Надеюсь, все будет хорошо и ваша сестра поправится. А вы бы поменьше нервничали. Чай с ромашкой попробуйте, говорят, помогает от больных почек.

– Пробовал вашу ромашку, – отмахнулся Гаусс. – Профанация в чистом виде. От этих приступов даже коньяк не помогает.

– Что-то вашего коллегу капитана Метлицкого давно не видно. Он на месте?

– Я вам больше скажу. – Гаусс усмехнулся. – Он у вас за спиной.

Капитан Метлицкий тоже подошел неслышно, вкрадчиво, сунул в зубы папиросу, но не спешил поджигать.

– Здравия желаю, товарищи. Яков Семенович, мы получили свежие сводки. Союзники предлагают нам забрать со стадиона в Мандау дюжину бывших сотрудников полиции безопасности и СД. Уверяют, что только недавно их обнаружили в катакомбах под стадионом. Держу пари, что врут. Там нет никаких катакомб. С немцами они поработали, выжали из них что могли, а теперь пожалуйста. На тебе, боже, что нам негоже. Брать будем? Говорят, там целый штандартенфюрер имеется.

– Раз дают, надо брать, – сказал Гаусс. – Хотя у нас самих такого дерьма полные закрома. Вы по какому-то вопросу, товарищи? – Он с неохотой посмотрел в искрящиеся глаза Градова. – Или просто подошли от нечего делать?

– Ольгу Ефимовну не видели, товарищи? Десять минут назад она отсутствовала в своем кабинете. Есть вопрос, который нужно незамедлительно уладить. В отделе радиосвязи ее тоже нет.

– Да вернулась она пару минут назад. – Гаусс небрежно показал двойным подбородком на третью дверь по коридору. – Мимо прошла, поздоровалась. Летучка была. Догужинская ворчала, что от этих бесконечных совещаний нет времени работать.

– Спасибо, Яков Семенович, а то мы уже начали волноваться.

– Куда она денется? – заявил Метлицкий. – Никакие враги не выкрадут нашу дражайшую Ольгу Ефимовну.

– Думаю, вы правы.

Капитан Догужинская сидела у себя в кабинете, делала пометки в каких-то диаграммах и таблицах. Привлекательная женщина, увлеченная работой, – это зрелище. Майор невольно залюбовался ею.

– Минутку подождите, я сейчас, – бросила она, бегло глянув на офицеров.

– Да, разумеется, Ольга Ефимовна, не спешите.

Женщина что-то перечеркнула в записях, поставила жирный знак вопроса и закрыла папку. На майора устремились умные карие глаза.

– Доброе утро, товарищи. Давненько вас не видно. Все дела, да? Я слышала, вы уезжали в командировку. Прошу прощения, товарищ майор, была бы рада с вами поболтать, но сегодня такая пропасть дел.

– Поболтать придется, Ольга Ефимовна. Вы даже не представляете, насколько долгой будет эта беседа. Гражданка Догужинская, вы арестованы по обвинению в шпионаже и передаче сведений секретного характера британской разведке. Прошу вас следовать за нами.

– Это шутка? – Взметнулись красивые ресницы, карандаш покатился по столешнице, добрался до края и замер. – Знаете, товарищ майор, я сама люблю пошутить, но это, мне кажется, чересчур.

Влад внимательно смотрел в ее глаза. Заподозрить эту женщину в шпионаже было сложно. Усмешка в ее глазах как-то поблекла, лицо отяжелело. Что-то в ней надломилось.

– Не будем играть, Ольга Ефимовна. Вам ведь известен некий подполковник абвера Фридрих Каттлер. С некоторых пор он работает на британцев. Запираться бессмысленно. Именно этот человек держал с вами связь. Вы готовы на очную ставку с ним? – Майор блефовал.

Но Ольга Ефимовна об этом не знала. Невозмутимость давалась ей с трудом, щеки побелели. Рука непроизвольно потянулась к кобуре. К ней подошел Нагорный, избавил ее от оружия.

Женщина глянула на Влада как-то жалобно. С этой особой в один прекрасный день у него могли сложиться амурные отношения. К