Белая рабыня - Михаил Попов

— Вы так спешите на свидание с привлекательной девушкой, что это вас до известной степени извиняет.

— Обещаю вам, вернувшись, все объяснить. — С этими словами губернатор вышел из своего кабинета, и уже в коридоре прозвучал его приказ: — Бенджамен, карету! И пусть догонят Уэсли, он мне понадобится.

— Может быть, нам стоит взять небольшую охрану? — поинтересовался валлиец, когда вернулся.

— Даже чуть побольше, чем небольшую, — усмехнулся губернатор. — Очень может статься, что нам понадобятся люди.

Четверо церемониальных негров с пиками выросли как из-под земли. Видимо, по команде Бенджамена.

— Ну, только вас мне сейчас не хватало. — Губернатор обернулся к дворецкому. — Сейчас как раз удобный случай решить с ними. Бенджамен, найдите им какую-нибудь работу по дому.

— Слушаюсь, милорд.

Через десять минут карета губернатора, сопровождаемая двумя десятками драгун, проследовала на север от Порт-Ройяла по направлению к Бриджфорду.

— Так мы едем к этому таинственному особнячку? — спросил Уэсли.

— Я убежден — все, что происходит на острове в последние месяцы, так или иначе связано с этим мрачным строением.

— Мы будем его обыскивать, милорд? …..

— По крайней мере сделаем такую попытку.

— А почему вы убеждены, что если мисс Лавинии нет в Порт-Ройяле, то она именно там? Могла она, например, отправиться попутешествовать?

— Мне трудно это объяснить, но я уверен, что она не уехала путешествовать.

Вскоре они уже стучались в темные, полукруглые сверху, обитые темными металлическими полосами ворота. Ворота эти несли на себе заметные следы недавнего взламывания, но починены были качественно.

— Однако в этом доме не спешат отпирать двери, — сказал сэр Фаренгейт, когда прошло несколько минут после того, как был нанесен первый удар. — Неужели я ошибся?

— Придется лезть через забор? — спросил Уэсли.

— Весьма возможно.

Но этого делать не пришлось, послышались шаги во внутреннем дворике, и чей-то скрипучий голос спросил, кто это ломится в дом в такую рань.

— Его высокопревосходительство губернатор Ямайки, — громко объявил сэр Фаренгейт, он не любил козырять своим полным титулом, но в этой ситуации это было необходимо.

Дверь для начала приподняла веко смотрового глазка, а потом уж отворилась. Вслед за губернатором во внутренний двор, где происходили события того самого «итальянского» вечера, вошли, гремя шпорами, десятеро драгун.

— Смотрите повнимательнее, ребята, и не очень стесняйтесь, — напутствовал их Уэсли.

Сэр Фаренгейт подошел к чаше фонтана и похлопал ладонью по зеркалу воды.

— Однако где же хозяйка? — громко спросил он, оглядываясь.

— Я здесь, — раздался голос Лавинии. Она стояла на верхней галерее, на том же самом месте, с которого наблюдала появление в доме людей дона Диего. Она была в странного вида платье, и волосы у нее были выкрашены в белый цвет. — Чему обязана, милорд? И что это за шум? — Она указала в сторону решительно разбредающихся по первому этажу солдат. — Я подумала, что это снова испанский налет.

Сэр Фаренгейт улыбнулся настолько дружелюбно, насколько смог, и начал, не торопясь, подниматься вверх по лестнице.

— Одну голову не могут оторвать дважды — была у нас такая грубая солдатская шуточка.

— Корсарская, — ехидно уточнила Лавиния.

— Корсарская, — не стал спорить губернатор, — а к вам я прибыл по надобности совершенно частной.

— К вашим услугам.

Сэр Фаренгейт был уже на верхней ступеньке, рядом с хозяйкой.

— Покойный мистер Биверсток, ваш батюшка, помнится, неоднократно зазывал меня посмотреть свое собрание старинных испанских книг. Вы же знаете эту мою слабость.

— Но государственные дела сдерживали вас до сих пор?

— Вот именно, мисс.

— Должна вас разочаровать, господин губернатор. Мне ничего не известно об этом отцовском собрании.

— Еще бы! — воскликнул сэр Фаренгейт. — Разве девичье это дело — рыться в старых, пыльных, заплесневелых пергаментах? Ваше дело — следить за собой и нравиться мужчинам.

Лавиния выслушала эту речь с каменным выражением лица.

— И тем не менее, сэр, я продолжаю настаивать на том, что никаких бумаг и карт в моем доме нет.

Губернатор не стал продолжать спор, он просто прошел мимо хозяйки, вслед за ним проследовал Уэсли.

— Чтобы не затруднять вас, мы пороемся сами. Простите мне мое стариковское упорство.

Сопровождаемые разъяренно молчащей хозяйкой, они подробно осмотрели вместе с солдатами дом и все постройки на территории усадьбы. Никого, кроме трех-четырех крепко спящих слуг в угловой комнате на первом этаже, не было. Когда их разбудили, они стали болтать какие-то сонные, не относящиеся к делу глупости. Особенно тщательно был осмотрен кабинет старика Биверстока. Несколько раз в процессе этого осмотра сэр Фаренгейт опирался локтем на ту самую каминную полку, при помощи которой отворялся ход в подземелье. Лавиния слегка бледнела в эти моменты, но в целом держалась твердо и не дала повода заподозрить ее в том, что она чрезмерно волнуется.

Уже в самом конце осмотра было действительно отыскано на дне старинного бристольского сундука несколько испанских книг в потрепанных переплетах. Это было совсем не то, что искал сэр Фаренгейт. С трудом сдерживая понятное раздражение, он вдруг спросил у хозяйки, имея в виду ее волосы:

— А для чего или, вернее, для кого вы так преобразились?

Лавиния была готова к этому вопросу и поэтому ответила, не задумываясь:

— Если бы вы хоть немного знали женщин, то вам было бы известно, что женщина прежде всего хочет нравиться себе самой, а потом уж какому-то мужчине.

— Ну что ж, я уеду от вас не с пустыми руками. Во-первых, эта тонкая мысль о женском нраве, а потом еще и это… — Сэр Фаренгейт взвесил на руке тяжелый испанский фолиант, — Отчего вы так не хотели, чтобы я с ним ознакомился?

— Мне очень стыдно, милорд, — притворно потупилась Лавиния.

Сидя в карете, сэр Фаренгейт сказал трудяге Уэсли:

— Признаться, я думал, что улов будет побогаче.

— Мы перерыли все, сэр. Ничего подозрительного, только какой-то запах странный мне почудился в левом крыле дома.

— Запах — слишком неуловимая улика.

Сэр Фаренгейт набил трубку.

— У меня такое ощущение, что мы были в двух шагах от Энтони.

— Мы перерыли все, сэр, — извиняющимся тоном произнес Уэсли.

Губернатор похлопал его по колену — ладно, мол.

— А книжка-то хоть стоящая? — поинтересовался лейтенант.