Уитни, любимая. Книга 2 - Джудит Макнот

— Я… я хотела просить тебя… об одном одолжении. Но мнеужасно стыдно. Это насчет нашей свадьбы. То есть ночи.

Тревожно нахмурившись при виде напряженного, обеспокоенноголица невесты, Клейтон наклонился вперед.

— О чем ты хотела просить меня? — тихо осведомился он.

— Обещай, что не рассердишься!

— Даю слово, — спокойно заверил Клейтон.

— Видишь ли, — нерешительно начала Уитни, — я… мнедействительно хочется, чтобы мы поскорее обвенчались. Но… я все время думаю отом, что должно произойти… ты знаешь… позже, потом… Другие новобрачные непонимают, что их ждет, но я знаю, и…

И, вспыхнув от смущения, осеклась, не в силах договорить истыдясь своей откровенности.

— И что же ты хочешь попросить? — повторил Клейтон, хотя ужедогадывался… нет, да поможет ему Бог, точно знал.

— Я хотела… узнать, не согласишься ли ты подождать, —запинаясь, объяснила она. — То есть… не делать со мной этого в брачную ночь.

Не в состоянии больше вынести его взгляда, Уитни поспешноотвела глаза. И хотя она была совершенно наивна и невежественна в некоторыхвещах, все же прекрасно понимала, что жены не заключают подобных сделок сосвоими мужьями и что мужчины обычно вступают в свои супружеские права в первуюночь. Подумать только, что в давние времена все происходило в присутствиипосторонних, которые «укладывали» новобрачных в постель. Недаром невеста давалаобеты во всем повиноваться мужу, включая и исполнение супружеского долга.

— Ты совершенно уверена, что хочешь именно этого? — спросилКлейтон после долгого молчания.

— Абсолютно, — прошептала Уитни, по-прежнему не поднимаяголовы.

— А если я откажусь?

Уитни конвульсивно сглотнула и едва слышно пролепетала:

— Тогда я покорюсь тебе.

— Покоришься? — повторил Клейтон, ошеломленный и немногораздраженный выбором ее слов Он едва мог поверить, что после восьми недельУитни все еще считает вершину исполнения их желаний чем-то вроде наказания,которому она должна «покориться». Уитни всегда горячо отвечала на ласки,.возвращала поцелуи с таким же пылом и страстью, инстинктивно прижимаясь к немуроскошным телом, стараясь прильнуть как можно теснее. Что, черт возьми, по еемнению, он собирается сделать в брачную ночь — превратиться в обезумевшегозверя и снова разорвать на ней одежду?

— Ты меня боишься, малышка? — еле слышно спросил он.

— Нет! — покачала головой девушка. — Я не смогу вынести,если ты так будешь думать. И знаю, что ты не собираешься… обращаться со мной,как в прошлый раз. Просто я смущена, именно потому что знаю, как… как всебудет. И… есть еще кое-что ужасное, что я должна была сказать тебе с самогоначала. Клейтон, я, должно быть, просто урод. Понимаешь, ты… ты причинил мнеужасную боль. Просто не представляю, что другие женщины тоже испытывали нечтоподобное, и…

— Не нужно! — резко перебил Клейтон, теряя голову при мыслио том, какие страдания доставил Уитни. Да, пусть это будет наказанием за егобесчеловечную жестокость той ночью. В конце концов, какая малая цена за то, чтоон с ней сделал! — Даю тебе слово подождать, только с двумя условиями, —выговорил он наконец. — Первое — после брачной ночи я сам выберу подходящеевремя.

Уитни с таким радостным облегчением закивала, что Клейтонедва не рассмеялся.

— Второе условие — ты пообещаешь мне, что в оставшиеся досвадьбы дни серьезно подумаешь обо всем, что я собираюсь сказать.

Она снова кивнула.

— Уитни, то, что произошло между нами, не что иное, каквзрыв ярости с моей стороны — не проявление любви, а мелкая, недостойная месть.

Уитни внимательно слушала, и Клейтон понимал: она честнопытается понять, но по-прежнему уверена, что подвергнется боли и унижениям итак отныне будет всегда.

— Подойди сюда, — мягко попросил он. — Я лучше смогуобъяснить, наглядно показав тебе, что имею в виду.

В глазах Уитни промелькнуло выражение ужаса, но она послушнопересекла комнату и села рядом. Клейтон сжал ладонями ее лицо и поцеловал нежнои крепко. Первые несколько мгновений девушка не отвечала на поцелуй, но вот еегубы дрогнули и раскрылись.

— Помнишь тот первый раз, когда я поцеловал тебя на балконев доме леди Юбенк? — спросил он, чуть отстраняясь и испытующе глядя в глазаУитни. — Тогда я наказывал тебя за то, что ты пыталась использовать меня, желаязаставить Севарина ревновать.

— И тогда я ударила тебя по лицу, — вздохнула Уитни.

— А сейчас тебе тоже хочется дать мне пощечину? Так же, какиз-за того поцелуя?

— Нет.

— Тогда, умоляю, запомни: все, что случится между нами,когда я снова отнесу тебя в постель, будет так же отличаться от предыдущегораза, как этот поцелуй от первого.

— Спасибо, — шепнула она, озарив его сияющей улыбкой.

Клейтон почти не сомневался, что Уитни ему не поверила, нобыла безумно рада отсрочке брачной ночи.

Когда тьму пронизали первые рассветные лучи, Уитнисоскользнула с постели, нашарила в темноте пеньюар и уселась в кресле у окна,наблюдая, как солнце медленно встает на горизонте в день ее свадьбы. Девушка,склонив голову, попыталась молиться. Но все молитвы начинались не с просьб, асо слов благодарности.

Она слышала, как медленно пробуждается дом, шаги слуг,занятых утренней уборкой, приглушенные звуки голосов. Церемония венчания должнабыла начаться не раньше трех, и эти несколько часов казались вечностью.

Однако после полудня минуты понеслись с удвоенной скоростью,и Уитни оказалась втянутой в водоворот предсвадебной суматохи. Горничныевбегали и выбегали, все суетились, а тетя Энн сидела на постели, придирчивонаблюдая, как Кларисса расчесывает длинные темно-рыжие пряди. В комнатепоявилась Эмили в халате, уже совсем готовая одеваться, а за ней и Элизабет.

— Здравствуйте, — с тихой радостью приветствовала их Уитни.

— Нервничаешь или не расположена к разговору? — веселоподдразнила Эмили.

— Ни то, ни другое. Просто счастлива.

— И ни чуточки не переживаешь? — удивленно переспросилаЭлизабет, бросив заговорщический взгляд на Эмили и леди Энн. — Будем надеяться,что его светлость не передумал.

— Ни в коем случае, — безмятежно заверила ее Уитни.

— Ну и ну, — рассмеялась мать Клейтона, входя в комнату. —Вижу, и здесь творится почти то же самое, что на Аппер-Брук-стрит! Стивен успелдовести Клейтона едва ли не до безумия.