Падший - Павел Корнев

На сердце было неспокойно.

Когда поезд прогрохотал по мосту и вкатился в тоннель, я закрыл окно, чтобы не напустить в вагон дыма, и подступил к Лилиане. Она попятилась и сразу уперлась спиной в стенку.

— Лео! — одернула она меня. — Будь паинькой!

Но я приставать с поцелуями не стал и вместо этого напомнил о своем предложении.

— Едем в Новый Свет!

— Лео! — помрачнела Лили, шмыгнула носом и попросила: — Давай больше не будем об этом!

— Но…

Договорить мне не дали. Поцелуй заставил замолчать на полуслове, а потом и вовсе стало не до разговоров. В итоге на вокзал мы прибыли несколько более растрепанными, нежели дозволяли правила приличия, поэтому вместо выяснения отношения принялись поспешно приводить себя в порядок. Послышался протяжный гудок, вагон качнуло, поезд замедлил бег и вскоре остановился у перрона.

Лили поправила мой шейный платок и позвала:

— Идем, багаж нам вынесут.

Я вздохнул и поплелся вслед за нею на выход. Кондуктор уже распахнул дверь, и Лили беспечно шагнула на перрон, а я замер на месте.

Порты западного побережья, путешествие в Новый Свет, жизнь без забот и хлопот… — все это вихрем промелькнуло в моей голове и удержало в вагоне. Сходить с поезда в курортном городке было неразумно и слишком опасно. Правильно было остаться в вагоне и продолжить путь на запад.

Так бы и поступил, если б не эта чертова ответственность. Всю жизнь я заботился исключительно о собственной персоне, и было дьявольски непривычно осознавать, сколь сильно успел привязаться к своей новой знакомой.

Я стиснул зубы и с кривой улыбкой шагнул из вагона на платформу.

Не сбежал — ну что ж, придется становиться охотником и бить первым. Благо к этому мне не привыкать…

Лилиана уже отыскала дожидавшегося ее на перроне отца и со смехом поведала ему, что успела обойти все магазины, а жара в столице просто невыносима. Маркиз недоверчиво хмыкал, но, когда носильщики принялись выгружать из вагона картонные коробки и бумажные пакеты с многочисленными покупками дочери, отмяк и успокоился.

Я подошел поздороваться, заодно достал бумажник.

— Благодарю, что ссудили деньгами, Джордж, — отсчитал я разницу между билетами первого и второго класса.

Маркиз строго глянул в ответ, но при Лилиане ничего говорить не стал и принял банкноты.

— Обновили гардероб? — окинул он меня внимательным взглядом после этого.

— Как видите, — улыбнулся я. — А теперь извините, у меня дела…

Лили изогнула бровь.

— И какие могут быть дела в столь раннее время?

— Неотложные.

— Лев, надеюсь, вы не откажетесь позавтракать с нами? — поддержал маркиз дочь. — Вас отвезут обратно в город, можете не сомневаться.

Я обдумал это предложение и кивнул.

— Как скажете, Джордж.

Носильщики погрузили багаж на тележку, и мы отправились к дожидавшейся нас на привокзальной площади коляске. По пути я забежал в газетный киоск, купил свежий номер «Атлантического телеграфа», блокнот, карандаш и брошюру с расписанием поездов.

— Как вам поездка, Лев? — вежливо поинтересовался маркиз, когда кучер закрепил коробки и чемоданы, уселся на козлы и взмахом вожжей заставил тронуться лошадей с места.

— Поездка выдалась насыщенная, — ответил я, ничуть не покривив при этом душой. — Очень, очень много встреч.

— Погода и в самом деле была столь ужасна?

— Папа! — укорила отца Лилиана.

— Доченька, — улыбнулся маркиз, — разговоры о погоде — непременная часть любой светской беседы.

Я противоречить Лили в любом случае не собирался и со спокойным сердцем подтвердил ее слова.

— Погода была просто ужасная. Сначала изнывали от жары, а когда поехали на вокзал, нас чуть не смыл ливень. Сильнейшая гроза, давно таких не было.

— Поразительно! Здесь вторую неделю ни капли…

Коляске в город заезжать не потребовалось, почти сразу она вывернула на узкую дорогу, петлявшую меж лесистых склонов крутых холмов, и уже минут через десять подъехала к имению семейства Монтегю. Сторож распахнул ворота, и мы покатили по тенистой аллее через не слишком ухоженный, но от этого ничуть не менее живописный парк.

Когда экипаж остановился у парадного крыльца особняка, слуги начали носить чемоданы, коробки и пакеты в дом, а Лилиана убежала переодеваться и приводить себя в порядок после дороги. Маркиз предложил выпить кофе, я отказываться не стал.

Небольшой стол накрыли на уже знакомой террасе. Отец Лили дымил сигарой и время от времени прикладывался к миниатюрной чашечке крепчайшего кофе. Я не мудрствуя лукаво попросил принести молоко и сахар.

— Так, значит, всему виной жара? — некоторое время спустя спросил маркиз.

— Чему виной, Джордж? — уточнил я, сделав глубокий вдох свежего горного воздуха.

— Столь быстрому возвращению моей дочери, Лев. Чему же еще?

— Не возьмусь судить о ее мотивах. Мы толком не общались, дел у меня было просто невпроворот, — сообщил я и протянул собеседнику купленную на вокзале газету. — Просто взгляните на третий лист. В свете того, что вы рассказали о событиях в Калькутте, это многое объясняет.

Вчерашнюю сенсацию на газетных страницах потеснило известие о внезапной госпитализации ее императорского величества, но уничтожение столичной банды душителей оказалось все же слишком горячей темой, чтобы репортеры вот так сразу о ней позабыли. Пусть заметка о тугах и не удостоилась размещения на первом листе свежего номера «Атлантического теле графа», в разделе криминальной хроники конкурентов у нее не было.

Джорджу хватило одного только взгляда на заголовок статьи, чтобы сообразить, каким образом это происшествие связано с внезапным возвращением его дочери из столицы.

— О! — протянул он и посмотрел на меня. — И что Лили?

— Она не пожелала со мной это обсуждать.

Маркиз кивнул и досадливо поморщился.

— Чертовы индусы! Куда ни плюнь, попадешь в фансигара!

Я был с собеседником всецело согласен, но промолчал и в пару глотков допил начавший остывать кофе, изрядно сдобренный молоком.

Из гостиной вышел слуга и пригласил нас к столу. Джордж затушил сигару, вдавив ее в дно стеклянной пепельницы, и указал на открытую дверь:

— Прошу…

Дамы ждали нас, заняв места друг напротив друга по разные стороны стола. Маркиза в темно-синем платье с высоким стоячим воротничком сидела с идеально прямой спиной и вкупе с забранными на затылке волосами напоминала строгую учительницу. Мне она совершенно точно рада не была.

А вот Лилиана радушно улыбалась и даже ухитрилась подмигнуть, как только отвернулся отец.