Сотник из будущего. Северная война - Андрей Булычев

– Сейчас проверим, – усмехнулся Андрей и кивнул кормчему, – Святогорушка, подведи-ка ты ладью туды. Посмотрим, кто это у нас там водные процедуры принимает нонче, – и, заметив недоумённый взгляд кормчего, поправился, – Проверить говорю надо, не замёрзли бы шведы в Ладоге, чай не моржи ведь, а люди.

– Значит, не шведы вы вовсе? – удивлённо глядя на мокрых купальщиков, проговорил Сотник, – Ну и как подданные славного короля Дании Вальдемара II оказались на таких далёких от их королевства берегах?

Со стоящих в одном исподнем на палубе натекли огромные лужи, сами же они, промёрзнув насквозь, отвечали, клацая от холода зубами.

– Мы датчане. Находимся на службе у Шведского короля, ничего худого русским никогда не делали. Нас наняли только лишь для перевозки людей и грузов. Русской крови на нас нет.

– Ага-ага, – кивал Сотник, сидя перед «пловцами» на скамье, – Мы белые и пушистые, никого не трогали и просто так тут случайно оказались. Отпустите нас, и корабль наш назад нам отдайте… Нет, нет, не нужно это им переводить, это я просто так, для себя, – кивнул он толмачу.

И всё-таки Андрея не отпускало сейчас чувство, что где-то он встречал этих морячков. Какие-то смутные образы бродили в его голове. Этот характерный, свернутый на бок нос, чёрная всклоченная борода с копной спутанных волос и взгляд как у загнанного в угол волка.

Сотник прищурился и поманил к себе Доброслава:

– Прапорщик, у тебя там в команде даны есть? А ну-ка давай ты их сюда по быстренькому.

Стоявшие Фроуд Треска, Трюггви Карась и Ульф с удивление взирали на своего бывшего хозяина-капитана и на его подручного Бьёрна Одно ухо. Вымокшие, жалкие и растерянные, они никак не напоминали им сейчас тех властителей судеб, какими когда-то были.

– Значит, сам Гарольд Волосатый со своим подручным к нам пожаловали! – качал удивлённо головой Андрей, – Эко ж мы удачно-то к вам поспели, Доброслав! И что ж тебе у себя во фьорде-то не сиделось спокойно, Гарольдушенька?

– Прошу для нас милостивой и быстрой смерти, – перевёл толмач просьбу данов.

– В смысле? – вскинулся удивлённо Андрей.

– Они оба понимают, что о помиловании им не стоит просить русского господина, и они лишь просят для себя быстрой смерти, – уточнил просьбу пленных толмач.

Андрей встал и, подойдя в упор к Волосатому, перехватил его затравленный взгляд.

– Переводи! Русский командир, барон Любекский Андреас не настолько глуп, чтобы убивать своего вестника удачи, – и, глядя, на удивлённое лицо шведско-датского капитана, добавил, – Каждый раз, когда ты, Гарольд, появляешься, случаются весьма добрые события, как для меня, так и для моих подчинённых. К сожалению, не могу сказать это про тебя, дорогой, ты уж извини, но у меня лично на тебя зла нет. И, помимо того, что тебе с подручным сохранят жизнь, ты можешь к тому же получить назад свой корабль, немного серебра и оставшуюся в живых часть команды, но только лишь при одном условии, – и Андрей посмотрел пристально в глаза Волосатому, – Ты должен будешь очень и очень постараться Гарольд для меня.

После перевода датчанин замер на несколько секунд. И, мгновенно преобразившись, начал что-то быстро-быстро лопотать Андрею.

– Он говорит, что он очень рад, что может быть полезен русскому господину. Э…говорит, что он будет очень стараться. И сделает всё, что только для этого нужно, чтобы только получить обратно своё судно и ещё серебро, – не успевал переводить толмач лепет Гарольда, Да, и ему ещё нужны какие-то гарантии.

– Гарантии? – усмехнулся Андрей, – Гарантией ему будет моё слово, если только он сделает всё, как нужно. Надеюсь, этого будет достаточно? – и он с прищуром посмотрел на датчанина.

– Да, он говорит, что это более, чем нужно, и он готов, верно, служить своему русскому господину!

– Курс на Орешек! – отдал распоряжение Сотник, и русские суда, вспенив воду вёслами, устремились в сторону устья Невы.

Рано утром десятки судов, лодок и плотов устремились со всех сторон на русский Орешек. Гарнизон крепости сделал всё, чтобы оттянуть этот последний отчаянный штурм союзного войска, и теперь ему только оставалось отбиваться, не щадя своих жизней. Онагры топили корабли и лодки, самострелы и луки выкашивали штурмующие десятки лезущие на берег с приставными лестницами. Волна за волной устилали финны своими телами береговую полосу, и вот уже их первые воины, завалив ивовыми плетёнками и своими трупами ров, достигли наконец-то крепостной стены. Первые лестницы хлопнули по её верхнему краю, и наверх полезли воины с копьями и мечами.

– Не отвлекайтесь, накручивайте торсион! – орал Ослопе со Втораком Илья, сам наводя недавно сработанный ими онагр.

В большой ковш уложена была последняя дюжина голышей.

– В сторону! – рявкнул командир розмыслов, и орудие выкинуло град камней к подступам крепости.

Сюда под прикрытием волн воинов из племён суми и еми подбегали с восточного берега, причалившие на плотах и лодках, шведские сотни. Именно им предстояло сейчас решить судьбу ожесточённого сражения.

На верх стены, на площадку перед онагром, выскочило сразу три финских воина, четвёртый, не успев даже заскочить наверх, метнул своё копье, пробив им грудь заряжающего Анкудина. Ослопя, схватив руками здоровенный поворотный рычаг, резко завертел им в воздухе. Один, второй, третий воин слетел, сбитый страшным оружием со стены. Четвёртый, нагнувшись, сумел-таки ткнуть копьём богатыря в бок, но и его голова разлетелась как спелая тыква от бешенного удара, и Ослопя метнул свою здоровую деревяшку, сбив разом двоих из тех, что наседали сейчас на Илью. Вторак в это время дорубал своей страшной секирой очередного врага.

– К орудию! – заорал им прапорщик страшным голосом, – Там внизу уже шведы прут!

Вновь заскрипел весь окровавленный, огромный поворотный шест-рычаг под тяжестью орудия. Вторак докрутил рычаг взведения торсиона.

– В сторону! – рявкнул Илья, и в наступающих плотным строем шведов влетел с огромной скоростью град булыжников.

Ещё шесть убитых и покалеченных упали перед крепостным рвом.

– Самострелами бить Шведов, лучникам по Финнам! – кричал, сам находясь в гуще сражения, Варун.

– Степан, людей сюда срочно с других стен, там и так отобьются, самые сильные здесь прут! – и заместитель коменданта ринулся за подмогой.

Щёлк, щёлк, щёлк. Варун накручивал рычаг рейки своего самострела. Прицел в наступающих. Вот какой-то командир из шведов поднял призывно руку вверх, что-то крича своим воинам. Ших! С направляющегося сорвался граненый болт и вошёл ему в голову, пробив шлем. Швед упал, а Варун начал вновь перезарядку своего оружия. Рядом опустился, хрипя пробитым стрелой горлом, плотник из десятка Второка.

Варун, не поднимаясь с колен, прицелился и выстрелил в запрыгивающего на стену с лестницы шведа, и того буквально сбросило со стены вниз. Комендант, оставив свой самострел, схватился за щит и меч. Враг уже был совсем рядом. Бой шёл поверх стен, и то в одном, то на другом участке, выбив защитников крепости, штурмующие начали группироваться для броска вглубь, а к ним лезли и лезли ещё воины по приставным лестницам и шестам. Это был критический момент боя, не сбрось всех тех, кто уже забрался сюда, вниз, и крепость непременно падёт.