Глаз урагана - Сергей Донской

Покарают его лишь после того, как отзовут из Египта в Россию, а подчинится ли он предписанию? Разумеется, нет. Как только операция по похищению Натальи Верещагиной завершится, Беликов перекочует из российского посольства в американское, а затем – в неведомые дали, где будет по крупице сливать компромат, информацию, а потом консультировать специалистов по «русскому вопросу».

Это никоим образом не устраивало Галатея. Да, он отлично знал правила игры, исключающие самовольную расправу над «кротом», окопавшимся рядом. Однако, как любой опытный игрок, он владел и грязными приемами, которые приходилось пускать в ход, когда правильная игра складывалась в пользу противника. Известно ему было и то обстоятельство, что, несмотря на все старания, ни одно посольство мира не является неприступной крепостью. Радиоэлектронные лазутчики проникают повсюду, делая тайное явным. Пресловутые «жучки», избавиться от которых куда сложнее, чем от всех прочих паразитов, вместе взятых.

Российское посольство не являлось исключением. Как и жилой комплекс сотрудников. Как и их телефоны.

Посылая вызов Беликову, Галатей усмехнулся, представляя себе, какое оживление вызовет этот звонок. Перехват разговоров может вестись с любой военной базы. Например, из Центра управления аэрокосмическими операциями США на Ближнем Востоке, размещенного в Саудовской Аравии под романтическим и совершенно безграмотным названием «Принц Султан». С катарского аэродрома «Аль-Удейд», последняя модернизация которого обошлась американцам в 100 миллионов долларов. С аналогичной базы ВВС «Мазира» в Омане. Из Арабских Эмиратов. С линкора в Персидском заливе…

Главное, что разговор будет услышан.

– Слушаю, – произнес Беликов заплетающимся спросонья языком.

– Это я, – таинственно откликнулся Галатей.

Представляться не было необходимости. Ни второму секретарю посольства Российской Федерации в Египте, ни тем, кто будет впоследствии прокручивать и анализировать запись.

– Почему в такую рань? – буркнул Беликов.

– Дело, не терпящее отлагательств, – с нажимом произнес Галатей.

– Тогда почему по этому номеру?

Резонный вопрос. Но запоздалый.

– Ничего сверхсекретного.

– Инструкция…

– Плевать на инструкцию. Америкосам сейчас не до нас. После того, что сотворили с ними твои махновцы…

– Махновцы?

– Ну архаровцы. – Галатей понизил голос. – Я видел старика на кладбище. Похоже, ему крышка. Что слышно про остальных двоих? Надолго слегли?

– Ты пьян? – взвизгнул Беликов. Сонная одурь помешала ему среагировать вовремя и правильно, и он спешил наверстать упущенное.

– Есть немного, – признался Галатей. – Мне сообщили, что нас обоих представили к награде. Правда, свою ты получишь не скоро. – Он издал смешок. – Полагаю, после длительной командировки, сам знаешь куда.

– Сегодня же доложу о твоем поведении Первому, – отчеканил Беликов. – Ты не просто пьян, ты тронулся умом…

– Доложи заодно, что нас кинули.

– Кто кинул? Куда?

Беседа становилась все более сумбурной, чего и добивался Галатей. Беликов совершил крупную ошибку, что немедленно не отключил телефон. Теперь было поздно. Он находился в состоянии прострации. Допускал промах за промахом, подобно боксеру, словившему грогги. Осталось добить.

– Ты отлично знаешь это жаргонное словечко, – беззлобно засмеялся Галатей. – Но, учитывая, что ты еще как следует не проснулся, поясню. Мальцы с рынка оказались ушлыми…

– Знать не знаю никаких мальцов! – поспешил вставить Беликов.

– …очень ушлыми. Представляешь, они содрали с меня всю сумму, а про задаток…

– Иди проспись!

Они поочередно перебивали друг друга, обращаясь не столько один к другому, сколько к незримым слушателям.

– …а про задаток, который выплатили тебе, – хохотнул Галатей, – сообщить забыли. Поскромничали, фараоновы дети.

– Это…

Это провокация, вот что намеревался заявить Беликов. Такой возможности Галатей ему не дал. Заговорил громко, имитируя хмельную речь:

– Ладно-ладно, дружище, извини. У меня по пьяни из головы вылетело, как трепетно ты относишься к инструкциям и прочей мудистике. Еще раз извини. Заваливайся досматривать десятый сон, а с утра вплотную займись дыркой.

Галатей умышленно сделал акцент на последнем слове. «Дырка» – это звучит достаточно двусмысленно и неожиданно, чтобы сбить собеседника с толку. Пусть позабудет заготовленную фразу про провокацию. Пусть переключится на другое.

И Беликов переключился.

– Про какую дырку ты мне толкуешь в пять часов утра, идиот?

– Про ту самую, – безмятежно ответил Галатей. – В костюме. Для ордена. В общем, прими мои поздравления и спи спокойно, дорогой товарищ.

– Я…

Легкого нажатия на кнопку было достаточно, чтобы оборвать Беликова. Конечно, сегодня ему будет не до сна. Но в скором будущем он обретет вечный покой. По заслугам.

Ополоснувшись, умывшись, тщательно почистив зубы и так же тщательно причесавшись, Галатей вернулся в комнату. Наташа спала, свернувшись калачиком в кресле. Небо над Каиром налилось багрянцем, но там, где еще клубилась мгла, висела луна.

Ничего нового под нею не свершилось и свершиться не могло, потому что все, что бывает, уже было… чтобы забыться и повториться вновь. Любовь, предательство, смерть, расплата. Чья-то победа и чье-то поражение.

– Эх, Саша, Саша, – прошептал Галатей.

Египет, Каир и Луксор,

с раннего вечера 27-го до рассвета 28 мая

Отель, в который перебрался Саша Горовец после выхода из тюрьмы, гордо именовался «Звездой Каира». Соотечественники, с которыми он немного пообщался для отвода глаз, называли отель ужасной дырой, но они не видели настоящих египетских трущоб с крысами и тараканами. На самом деле это была обычная дешевая гостиница, в меру раздолбанная, в меру обшарпанная, с мебелью, не представляющей интереса для ценителей антиквариата, но зато весьма привлекательной для старьевщиков.

Одним словом, «Звезда Каира». Не пять звезд, не три и даже не две. Одна-единственная.

Несмотря на настоящую африканскую жару снаружи, внутри было не то чтобы прохладно, но сыро. Лифт, доставивший Сашу на седьмой этаж, болтался, как бельевой шифоньер на тросе, а дверей у него не было. Поднимаясь, приходилось смотреть на проплывающие мимо этажи сквозь сетку. От этого казалось, что находишься в передвижной тюрьме. В клетке, из которой хочется вырваться на свободу.

Запнувшись на последней мысли, Саша обозвал себя кроликом, трусливым кроликом, однако ни стыда, ни угрызений совести не испытал. Он выполнил все, что от него требовалось, и заслужил полноценный отдых. Какого хрена переться к американцам, которые запросто могут усадить на свое чертово кресло с сюрпризом, чтобы задать Саше пару-тройку коварных вопросов? Нет, с него хватит! Ему надоело ходить по краю пропасти и сидеть на краю пропасти тоже надоело. Какая, в сущности, разница, явится ли он в американское посольство или нет. Его миссия в Каире завершена.